Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев

Нечто вроде тени пробежало по лицу майора. Он подошел кДенису Александровичу и что-то тихо ему сообщил. Тот вскинул голову,нахмурился. Взглянул на Хавренко и нахмурился еще больше. Я уже поняла,случилось что-то ужасное. Потом Игнатьев посмотрел на меня, явно не зная, каксообщить мне услышанную новость.

— Что случилось? — почему-то испугалась я. Очень испугалась.Словно почувствовала, что сейчас услышу.

— Нашли тело Константина Левчева, — мрачно сообщил Игнатьев.— На той же стройке. Он тоже упал и погиб от падения, но его засыпалостроительным мусором, и поэтому никто не видел трупа. А когда сегодня провелипроверку, то нашли его тело…

— Господи! — вырвалось у меня. Я до последней секунды всееще надеялась, что мы найдем мальчика живым. Мне так хотелось в это поверить!Так хотелось, чтобы случилось чудо! Но чудес не бывает. Или они бывают в другихместах. Я с ненавистью взглянула на продолжающую курить Веру. Как же я еевозненавидела в этот момент! Я забыла про ее детей, про ее трудную жизнь, провсе мои сомнения и мысли, которые были у меня всего минуту назад. Да чтоб онасдохла! Пусть ее посадят на тысячу лет. Из-за нее погибли дети. Из-за неепроизошли эти трагедии. Я вспомнила мать Нади Полуяновой. Разве можно таких,как Хавренко, жалеть? Нет им никакой пощады. Господи, как же мне не стыдно! Яже адвокат, а не обвинитель. Я должна понимать, что степень вины наркоторговкиопределяется не только ее порочной деятельностью, но и готовностью подростковпринимать эту пакость.

— Когда его нашли? — тихо спросила я, уже понимая, что мояработа в качестве представителя семьи Левчевых завершена.

— Полчаса назад, — ответил Сердюков. Ему было явно не посебе. Он же нормальный человек и тоже переживает. К тому же майор понимает, чтоСтукалин не простит им этого убийства.

— Вы уже сообщили семье мальчика?

— Нет. Подумали, что вы сами позвоните.

— Да, наверное, мне нужно им позвонить, — согласилась я,понимая, что это будет самый трудный разговор в моей жизни. Я его не вынесу, невыдержу, не переживу, но обязана им сообщить эту страшную весть. И опятьвзглянула на Веру Хавренко. На этот раз без боли, без сожаления и без жалости.

— Я лучше поеду к Левчевым. — Мне было очень труднопроизнести эти слова.

— Правильно, — кивнул Игнатьев. — Лучше всего вам тудапоехать. Я сообщу вам о результатах нашего расследования.

— Обязательно. — Даже больше не представляя интересыЛевчевых, я хотела знать, что случилось с ребятами и почему они гибнут на этойстройке. Что их туда влечет?

В голове у меня стоял туман, перед глазами плыли какие-токруги. Я не знала, как мне говорить с Левчевыми. Не представляла, какие подберуслова, как попытаюсь их утешить. Что можно говорить в таких случаях? Или чтонужно говорить? Я не знала… Денис Александрович смотрел на меня и, кажется,понимал мое состояние.

— Скажите им, что кто-то должен приехать и опознать теломальчика. Сегодня вечером, — напомнил он.

— Опять! — вырвалось у меня. — Это похоже на какой-тоужасный ритуал.

— Вы же прекрасно все понимаете.

— Они не смогут. Ни отец, ни мать. Нужно найти кого-нибудьдругого. Они просто не выдержат. У матери и так нервы на пределе. А у отцабольное сердце. — Я не представляла, как можно потребовать от родственниковисполнения такой процедуры. Но с другой стороны, кто же еще может опознатьсвоего близкого? И как можно хоронить человека, если его не опозналиродственники? Они же сами потом начнут сомневаться. К тому же закон есть закон.

— Вы же понимаете, что мы ничего не можем изменить, — сказалмне Игнатьев. — Кто-то из них все равно должен приехать. Сегодня вечером. Япопрошу, чтобы в морге все подготовили.

— Не говорите мне об этом, — простонала я от ужаса, услышавслово «морг».

Мой стон услышала Вера. Она потушила сигарету, посмотреламне в глаза и осторожно уточнила:

— Мальчик погиб?

— Да, тот самый мальчик, которого такие, как ты,пристрастили к наркотикам, — заревела я, уже ни о чем не думая. — Он перешел нагероин и погиб, сорвавшись на стройке. Это ты виновата в его смерти.

Честное слово, в этот момент я бы могла ее ударить. А ещеговорят, что в нашей милиции работают строгие люди. Да они просто ангелы, еслимогут все это терпеть ежедневно, проходить через такое.

— Не ори, — огрызнулась Вера, — люди вокруг. — Онапосмотрела на Сердюкова и вдруг попросила у него еще одну сигарету.

Он без слов протянул ей пачку. Сотрудники милиции немногопсихологи, они чувствуют состояние подозреваемых. Хавренко взяла сигарету, и онщелкнул зажигалкой.

— Значит так, — сказала она, мрачно глядя куда-то передсобой, — записывайте. Основной товар я получаю от Джамала Абдулханова. Егоадрес у вас должен быть. Все торговцы, а нас человек двадцать, отдают емуденьги после реализации. Он обычно выдает товар в долг, даже без залога. Нотех, кто не возвращает деньги, сажает на «счетчик». И набегают проценты. Вобщем, все как обычно. Я ежемесячно получаю у Джамала товара на двадцать тысячдолларов. Продаю за сорок. Обычная надбавка в пятьдесят процентов, вы жерасценки знаете. Десять идет Джамалу, пять остается мне. Вот так и живу. Иногдаберу товара больше, тогда мне и остается больше. Но Джамал строго следит, чтобывсе было по правилам.

Я быстро подсчитала. И что же получается? Она берет товарана двадцать, продает его за сорок. Но рассказала только про тридцать пятьтысяч. Куда же идут еще пять?

— А остальные пять? — не выдержала я. Следовало бы, конечно,промолчать, но я была в таком состоянии, что задала этот вопрос почтимашинально.

Игнатьев взглянул на меня, нахмурился еще больше, нопромолчал. Сердюков даже не посмотрел в мою сторону. Только Вера выпустиластрую дыма и, улыбнувшись, показала на них.

— Видишь, они молчат? Оба знают, куда идут оставшиесяденьги. У нас столько проверяющих на шее сидит! И каждому от бандитов домилиции нужно отстегивать. У всех свои порядки. Джамала мои проблемы некасаются.

— Сейчас поедем его брать, — жестко объявил Сердюков, — еслиобещаешь дать показания против него. Мы возьмем всю его банду, всехперекупщиков и всех его сбытчиков. Только учти, что потом отказаться от своихпоказаний будет невозможно, они все равно узнают, что это ты их сдала. Мы,конечно, будем тебя защищать, а сотрудники Комитета по борьбе с наркотикамисумеют сделать тебе новые документы и новый адрес, спрячут твоих детей и тебя,но ты не должна отказываться от своих показаний.

— Не откажусь, — твердо пообещала Хавренко.

Сердюков взглянул на старшего помощника прокурора.