Цветение - Лина Чаплина

— Не нужно стесняться слез, Суви, плакать, это совершенно нормально.

— Я взрослая — мне уже восемь лет. Я не могу плакать!

— Да, — согласился Эдвард, — восемь — это очень много. Но плакать все равно можно. Я тебе разрешаю. Я сам часто плачу по вторникам и иногда по субботам, по субботам очень хорошо плакать, — подмигнул ей Эдвард.

Суви звонко рассмеялась. От ее смеха и Эди захотелось смеяться.

Суви кивнула своим мыслям и с взглядом, полным доверия, сообщила:

— Я слышала ваш разговор. Мама бросила меня. Почему она меня бросила? Она не любит меня, да? И папа не любит меня…

— Эй, милая, что же ты так? — Эдвард ласково погладил Суви по спутанным рыжим волосам. — Тебя все очень любят. И мы с тетей Тильдой тебя очень любим.

— Правда?

— Кончено, — улыбнулся Эди, прижимая Суви к себе.

— Ты расскажешь мне снова про сотворение магии? — Спросила Суви.

Эдвард вздохнул и потер виски.

— Ты же столько раз слышала ее.

— Мне нравится, как ты ее рассказываешь. Пожалуйста.

— Хорошо, слушай тогда.

— Когда-то очень давно на земле жили люди и волшебные существа, обитающие в лесах. Одними из них были ши. Ши могли управлять огнем, воздухом, водой и землей, понимать животных, баловаться, создавая иллюзии и обращаясь в различных существ, редко они предсказывали будущее. А еще они долго жили и сами решали, когда им умереть. — В голосе Эдварда плескалась в свете луны древняя магия, — добрые Ши заботились о людях, помогали и защищали. — Голос Эдварда наполнился знаниями, срытыми в потерянных манускриптах. — Но все изменилось, когда вместе с мелкими камнями из космоса на Землю пришла другая магия. Проведя тысячи лет в космосе, заточенная в камнях, магия давно погибшей планеты нашла нас. Наиболее восприимчивые люди — друиды, шаманы, жрецы и жрицы смогли стать вместилищем новой магии. Так началась история первых ведьм и ведьмаков. — Голос Эдварда наполнился безмерной тревогой. — Тогда ши отвернулись от людей. Они ушли глубоко в леса, а чародеям объявили долгую холодную войну. Но были ши и чародеи, которые полюбили друг друга. Редко ведьмам доставались силы стихий, и еще реже провидение. Бессмертие же считалось и вовсе невозможным, но самым желанным. — Голос Эдварда стал легкой, холодной пеленой. — Но магия чародеев была не одна, рядом с ней путешествовала другая форма магии, которую наши предки назвали магией духов. Именно домовые и фамильяры, как Люпин и Эглантин, помогли первым чародеям научиться управлять магией, они использовали для этого слова.

Суви заснула, прижавшись к Эдварду. Он осторожно укрыл ее одеялом и добавил:

— Потусторонний мир, однако, остается закрытым для ведьм. Духи-помощники не желают делиться всеми тайнами и секретами. Но бывают и те, кто способен взаимодействовать с миром духов. Это были чародеи с сильным потенциалом, которые должны были умереть при рождении, но магия защитила их. Так появились медиумы. Но тебе рано об этом знать, милая, — Эдвард поцеловал Суви в лоб и вышел из ее комнаты.

Сердце Эдварда билось в тревоге.

2002 год.

Десятилетний Давид проснулся от ругани и треска. Казалось, это рушится сам дом. Как и все подобные ночи, Давид прикрывался подушкой, безуспешно пытаясь заглушить крики, и тихо плакал. Родители снова сорились из-за поставки драконов. В их криках Давид слышал отзвуки стонущих ящеров.

Их домовой по имени Сида забилась под кровать и дрожала. Давид, проглотив комок в горле, спустился на пол и погладил домового по спутанным волосам.

Сида приоткрыла глаза и всхлипнула. Уши Сиды беспокойно дрожали, пока она безуспешно пыталась остановить их руками. Она была еще очень молода и не знала, как поступать.

— Справишься? — встревожился Давид.

Сида только сильнее заплакала. Давид нахмурился, а потом решительно сказал:

— Сида, ты бы хотела прекратить это? — увидев легкий кивок, Давид продолжил, — тогда выбери меня хозяином. И их ссоры больше тебя не коснутся. Ты не будешь чувствовать их ярость.

Сида ошарашенно раскрыла глаза.

— Разве же так можно, малыш?

— Дедушка говорил, что да. Попробуй! Нужно просто принять решение, сударыня.

А потом дрожь прекратилась. Темно-карие глаза сначала стали естественными — белыми, а потом зелеными, черные волосы стали каштановыми. Давид мягко коснулся руки домового. Рука Сиды впервые за всю жизнь Давида стала теплой, а не мертвенно-холодной.

Шум в другой комнате не прекращался. Давид тяжело вздохнул.

— Теперь вы хозяин в доме, сударь, — сообщила Сида, поклонившись. Давид почтительно поклонился в ответ.

Давид взглянул на Сиду и сделался очень суровым. Не меняя выражения лица, он направился в комнату родителей. Коридор ночью казался еще длиннее, извилистее и холоднее. Со стен на Давида с интересом и усмешкой смотрели его предки. Кто-то осуждал, а другие подбадривали.

Дверь в комнату родителей не была закрыта. Оттуда выглядывал свет и исходил запах дорогих сигар. Давид зашел в комнату. Комната точно стала больше, стеллажи наклонились, нарываясь сбросить книги, а люстра закачалась, готовясь кинуть снаряды — лампочки. Острые тени прорезали обои и деревянный стол.

— Не кричите, — строго приказал Давид.

Родители не бросили и взгляд на него.

Аск и Ипомея Лунд направили друг на друга руки. Еле держась на ногах, содрогаясь от ярости, они не сдавались. Ругань и брань слились в протяжный писк, который разом заполнил их черепные коробки.

Чародеи одновременно опустили руки. Чуть отдышавшись, они просверлили друг друга глазами.

— Мама, папа, мне нужно вам сказать…

— Пшол вон, не мешай нам, — приказал Аск.

— Но я должен…

— Ты не слышал отца? — Ипомея скинула несколько книг движением пальцев. Давид дернулся, уклоняясь.

— Я хочу, чтобы вы прекратили, — не унимался маленький Давид. Слипались глаза, и очень хотелось спать. От криков родителей и шума падающих книг Давиду отчаянно понадобилось забраться к сердцу одеяла. Там тепло и безопасно.

— Весь в тебя паршивец, — усмехнулся Аск.

— Ты видел, Арвид? Твой папаша вылитый ты в детве!

— Давид, мам, меня зовут Давид, — устало напомнил мальчик.

Ипомея