Цветение - Лина Чаплина

— Нет. Я-я… я не знаю… — голос Парцифаля дрогнул. Георгина заметила, что только сейчас за все эти годы брака он показался ей живым, не переполненным холодным блеском звезд чародеем, а простым человеком.

Но это быстро прошло, как только Парцифаль сказал:

— Ты знала, за кого выходишь. Верно? Пойми, она мешала мне стать Верховным Чародеем. Что оставалось? Мне жаль эту Ме… Миртл… Маделиф, но каждому свой путь.

Все эти десять лет Георгина закрывала глаза и резко открыла их. Открыла и теперь не могла спокойно смотреть. Реальность больно прожигала глаза.

— Она помогала тебе, была твоей первой рукой! — Георгина вглядывалась в его черные глаза, в надежде заметить там хоть один блик печали.

Но Парцифаль спокойно и еле слышно сказал:

— Я должен сместить Флориана раньше, чем тот соизволит умереть.

Георгина побелела.

— Даже не смей так говорить про моего отца! Я выходила за человека, который рассказывал мне про космос. Пока все говорили, какой ты черствый, я видела, как тебе становится тепло от холодного света звезд и падающих комет. А не за того, кто ради власти и сохранения мнимой чети готов свернуть чужие шеи. Может мы и не вышли по любви, но я не просто так выбрала тебя! Ты думаешь один мне предложение делал?

— Мы женились по расчету, ты сама сказала: не любишь меня, так к чему эти речи? Может ты и выбрала меня из-за звезд, это уже не важно. — Сдержанно ответил Парцифаль. Ему вдруг стало неприятно от слов Георгины.

— Я запрещу тебе видеться с сыном! Сильвестр не будет помнить тебя!

— В свои шесть? Нет, он запомнит. Сильвестр всегда будет помнить и уважать своего отца!

— Я отправлю его к маме и Терезе, а ты… ты не приблизишься к нему, Парцифаль!

— Думаешь? — улыбнулся Парцифаль.

Всю ночь Парцифаль провел в кабинете. Он не спал, наблюдая за звездами. Как же давно он не занимался любимым делом. Ребенком Парцифаля нельзя было оторвать от телескопа. Все, что оказалось нужно мальчишке из приюта для детей чародеев, это звезды, за которыми ему разрешала смотреть старшая воспитательница, жалея мальчишку. Это она купила ему первый телескоп.

Попав в Академию благодаря ее стараниям, Парцифаль не забыл любимое занятие. Магия и звезды пленили его. Лучший, самый популярный ученик на курсе и староста, примерный и прилежный ребенок. Такого с радостью приняли в стажеры в Совет.

Совершенно без стука, на рассвете, к Парцифалю пришел Винцент Вальден. Профессор выглядел встревоженным. Остатки беспокойного сна одолевали его. На его плече сидел черный ворон, такой же уставший и сонный.

— Профессор?

Винцент зачаровал комнату, лишив возможности что-либо услышать или войти.

— Что ты делаешь, Парцифаль? — забыв о всяких правилах вежливости, спросил Винцент. — Ты поминаешь, что об этом узнают? Антея мне показала, что с тобой будет, если ты…

— Никто не знает, да и у вашей нимфы редко бывают правильные пророчества, — оборвал его советник Реген.

— Мне пришло сообщение с фамильяром от Флориана, против тебя ведут расследования, и его ускорили из-за донесения твой жены. А на рассвете выйдет статья Георгины. Впрочем, эта статья только повод, они уже давно готовы напасть.

Парцифаль выглядел спокойным. Он с грустью подумал, что ему совершенно не больно от поступка Георгины. Впрочем, за десять лет Парцифаль к ней более чем привязался, и ему стало жаль, что все так вышло. Георгина всегда пыталась его сдерживать, напоминала про звезды, о которых он напрочь забыл. Теперь же все это было не важно.

— Что вам нужно? Флориан вас послал?

Винцент почувствовал легкое покалывание в теле, от которого любой бы упал, крича от боли. Это вызвало на его лице усталую ухмылку. Винцент закатил глаза и вздохнул.

— Я наблюдал за тобой в Академии, ты всегда был сильным чародеем, тянулся к знаниям. За тобой шли люди, все ученики, даже презиравшие тебя, выполняли твои просьбы. А то, с какой быстротой и легкостью ты освоил все уголки темной магии, — не сдержал восхищения Винцент, — и ты так бездумно подставляешься? Ты ведь знаешь, что Совет только искал повод, чтобы убрать тебя. И ты лично вручил им его в руки! Тебя лишат жизни, Парцифаль! В тебе такой дар, ты самый интересный собеседник за всю мою жизнь, и хочешь так глупо лишить меня этого? Не губи талант. Даже не станут судить. О, нет-нет, мой дорогой друг, они не убьют тебя, они лишат тебя магии! Они лишат тебя звезд! Ты этого хочешь?

Парцифаль покрылся холодным потом.

— Они точно знают, что я сделал? — осторожно спросил Парцифаль, хотя и сам все понял.

Винцент взглянул на дверь. Дверь дрогнула от сотворенной магии. Винцент и не думал, что они придут исполнять приказ так быстро. Парцифаль побледнел. Конечно, не убьют! Лишат магии, навсегда ослепят, чтобы не видел смысла жить. Он смотрел в лишенные надежды глаза Винцента, и стало так страшно. Парцифаль почувствовал себя тринадцатилетним мальчишкой, с испуганными, но горящими, жадными до знаний глазами, наблюдавшим за профессором на уроках.

— И куда же мне идти? — его голос словно доносился из тех времен.

— Куда угодно, — Винцент многозначительно обвел комнату рукой, — чародей, знающий наизусть все эти книги, решительно найдет себе место, куда бы ни шел. Только обещай, что уйдешь далеко от власти и сохранишь свой пытливый ум от недостойного конца.

Парцифаль встал. Он чувствовал, как члены Совета снимают чары, не дающее подслушать. Он медленно подошел к бывшему преподавателю и взглянул в его беспокойные глаза.

— Если вас так волнуют знания в моей голове, профессор, лучший способ их сохранить, это Академия, верно? — Парцифаль сдержался, чтобы нервно не взглянуть на дверь, — дайте мне место в штате, мои знания будут под вашей защитой и далеко от любой власти. Это мои условия.

— Ты думаешь, там тебя не найдут?

— Я не знаю, что связывает вас и Верховного Чародея Флориана, но я уверен, что вы сможете защитить своего подчиненного от его гнева. Не знаю как, но, если мои знания и возможность говорить со мной вам так важны, вы поймете, за какие дергать ниточки. —