Песнь одного дня. Петля - Якобина Сигурдардоттир

будет обычная комната. Правильно, это будет нечто среднее, дверь лучше оставить как есть, все-таки неудобно, когда в квартире только одна комната может служить спальней. Правда, после отъезда Аусы освободится комната в подвале, но она не совсем подходит. Как можно строить квартиры с одной спальней! Будто архитекторам ставят какие-то ограничения, когда они проектируют дома. Архитекторам надо больше советоваться с женщинами, женщины знают, какой должна быть квартира. Свава еще раз осматривает комнату, приводит в порядок мебель. Что это за фотография лежит на столе? А, покойная Маргрет, ее свекровь, молодая круглолицая женщина в национальном костюме — застывшее выражение лица, под цветастым фартуком вздымается большой живот, руки покоятся на резной спинке стула. Держа в руке фотографию, Свава погружается в раздумье. Интересно, какая она была, эта женщина. Ведь она жила когда-то и была матерью Йоуна, так же как Свава — мать маленького Инги.

Свава смотрит на фотографию широко открытыми глазами, ее поразила мысль, которая вообще-то очень редко приходит ей в голову, — мысль о неизменной судьбе поколений — жизнь, смерть, жизнь, смерть. Господи, почему Йоуна нет дома? Зачем он оставил ее одну на весь вечер? Впрочем, Ауса дома, только где же она? Свава стоит у стола, которым пользовался свекор, точно пригвожденная к месту. Рядом с фотографией, единственной фотографией, которую хранил умирающий сейчас старик, лежит его отделанная серебром табакерка. Свава знает, что старик умрет. Врач сказал, что он вряд ли доживет до утра. И так умрут они все — Йоун, она сама, маленький Инги, Лоулоу, Хидди… О, Хидди! Когда раздается звонок, со Свавы как бы спадают чары. Ауса бежит открывать. Оказывается, она все время была на кухне. Свава с облегчением вздыхает. Это влюбленный с верхнего этажа, как они иногда зовут его между собой.

* * *

Да, это он. Он может и не объяснять, в чем дело, они сразу понимают. Хотя он не сказал ни слова. Женщины обмениваются быстрым насмешливым взглядом: наконец-то эта пара поймет, что игра шла всерьез! Но он ничего не замечает.

— Моя жена… — с трудом лепечет он, хотя Свава отлично знает, что они не женаты.

— Насчет места договорились? — спрашивает она деловито.

Да, надо только позвонить. Постепенно его язык развязывается. Это началось так внезапно. Он хочет попросить хозяйку подняться к ней, пока он звонит. Они боятся, что все произойдет очень быстро. Но Свава и Ауса не боятся этого, в первый раз так не бывает. Они весело поглядывают на испуганного и растерянного мужчину, бесстрашные и умудренные опытом.

— Ауса, поднимись к ней. Я тоже сейчас приду. Хотите я позвоню вместо вас?

Он, заикаясь, благодарит ее, счастливый и испуганный в одно и то же время.

— А вы идите наверх, — по-хозяйски командует им Свава и начинает листать телефонную книгу.

Он бежит наверх. Ауса уже там. Раньше она только издалека видела эту женщину, хотя они живут в одном доме. Она вытирает испарину со лба роженицы, укладывает ее поудобнее, успокаивает.

— Ты не тужься во время схваток. Мы должны успеть доехать. По крайней мере до больничной каталки. У тебя очень сильные схватки. Давно они начались?

Женщина не знает, может быть, час тому назад, у нее начинаются новые мучительные схватки. Но женщина не кричит, она лишь стонет, задыхаясь, подавляет крик боли, так что из горла у нее вырывается только хрип.

— А ты покричи, — говорит Ауса, приподнимая ей голову. — Кричи, так нужно.

Но женщина не кричит, наверно, не может. Ауса сразу понимает, что нужно спешить.

— Надо побыстрей достать машину, — через плечо обращается она к мужчине, стоящему у двери. — Если так будет продолжаться, она скоро родит.

— Пусть он уйдет отсюда, — шепчет женщина, когда боль отпускает ее. — Теперь ему здесь нечего делать.

Ауса не успевает ответить, в дверях появляется Свава.

— Все в порядке, машина сейчас придет. — Свава бросает взгляд на роженицу. — Послушай, Ауса, а не позвать ли нам на всякий случай акушерку? — она смотрит на мужчину. — Помоги Аусе собрать все, что нужно с собой. — При таких обстоятельствах люди часто забывают обращаться друг к другу на «вы». Ясно, что надо торопиться.

— Позвони своей маме, милый, — просит женщина. Схватки временно прекратились, но голос ее звучит необычно, как будто ей трудно дышать. Он подходит к ней как во сне, берет ее за руку, вытирает испарину.

— Пожалуйста, сделай это, — просит она нежно. — И не возвращайся сюда, пока я не уеду. Пожалуйста, позвони сейчас же, со мной все в порядке. — По ее лицу пробегает судорога, и она закрывает глаза. — Сейчас же, — повторяет она нежно, но достаточно твердо и отталкивает его руку.

— Да, сейчас же, раз она так просит, — говорит Ауса строго и выпроваживает его из комнаты. — Мы сами тут справимся. А когда приедет машина, ты поможешь отнести ее вниз.

Он, растерянный, выходит в коридор.

— Пойди посмотри, не проснулись ли дети, и загляни к Оускару, сыну Аусы, он спит в маленькой комнатке в подвале! — кричит ему вслед Свава.

Они продолжают хлопотать возле роженицы, и атмосфера в комнате наполняется тем единодушным радостным ожиданием, которое всегда царит между женщинами, когда они ждут рождения нового человека.

— Молодец, что ты заставила его уйти, — говорят они роженице, хлопоча над нею.

— Уж такие они, эти мужчины, им гораздо хуже, чем нам. У тебя очень сильные схватки, но так лучше, скорее родишь. Все в порядке. Только бы машина пришла поскорей.

* * *

Ну, а он? Тот, кто утром на руках вынес свою возлюбленную в сад на солнце? Он, кто был так силен и так счастлив? Он бродит по дому, точно лунатик. Ищет спящих детей, которых даже не знает в лицо. Плутает в подвале, потому что попал туда в первый раз. Стучится к портнихе, но у нее гость и дверь заперта. Дети спят. А он все бродит взад и вперед по незнакомому дому. Мягкая женская рука вытолкнула его из их мира, который так недолго и вместе с тем целую вечность баюкал его в сладком сне. Вот что значит роды. Это не ожидание. Это страдание и страх. Сейчас ему впервые действительно хочется, чтобы у них родилась девочка. Сильная и нежная одновременно. Почему эти женщины так уверены, что все будет в порядке? Кто им это внушил? И почему они не разрешили ему там остаться? Ах да, это она так захотела. И он знает почему. Они ведь всегда думали одинаково. Всегда. А теперь? Если она выживет… Ох, если бы она только знала,