Охотники за пламенем - Хафса Файзал

Зафира чуяла это нутром.

А значит, ей нужно найти Джаварат и привезти его халифу прежде, чем ведьма заполучит желаемое. Прежде, чем заполучит Зафиру.

Если такое вообще возможно.

* * *

Поутру Зафира заметила, что соседняя каюта пуста. Разбросанные тёмные простыни Дина напомнили об алых губах и улыбке. Со вздохом Зафира направилась к трюму, поставила фонарь на пол и упала на деревянный сундук. Расстегнув плащ, она прижала его к груди. Её волосы спускались по спине чёрной завесой. В душе кипела ярость, вызванная возвращением Арза. Из мыслей никак не выходили треск и стон тянущихся к небу ветвей, своим видом напоминавших острые копья. Больше всего на свете Зафиру беспокоило появление леса и его новое значение: теперь Арз был стеной, за которой остались прежние дни.

Новое путешествие медленно уносило Зафиру к дням грядущим.

Возможно, к последним из её дней.

Если бы она не села на корабль, то продолжила бы охоту в Арзе, продолжила бы помогать людям, игнорируя манящую тьму и ползучий лес, пока он не поглотил бы их всех.

О, как же всё изменилось всего за несколько дней!

Зафира выпрямилась, услышав скрип ступенек под тяжёлыми сапогами.

– Ты винишь себя, – сказал Дин вместо приветствия. На лице его застыло беспокойство.

– А как иначе? – Зафира попыталась поймать его взгляд. – Если бы я не поднялась на борт этого корабля, ты тоже не стал бы.

– Если кого-то и винить, то ведьму. – Он сел рядом.

– Больше всего на свете я боюсь доказать его правоту.

Дин понял, что речь шла о халифе.

– Ты же не собираешься умирать? Единственный способ доказать его правоту – встретить свою кончину. А у тебя, насколько мне известно, есть склонность устраивать смерти мордобой.

– Тебе не обязательно меня опекать. – Зафира слегка улыбнулась.

– Нет уж. Я никогда не упущу такую возможность.

Из глубин сердца Зафиры вырвался смех.

– Ты слишком банален, Дин.

В ответ он пожал плечами:

– На мой взгляд, фразы становятся банальными лишь потому, что остальные люди ими злоупотребляют. Так что я буду повторять их снова и снова, пока тебе не надоест.

Улыбка, коснувшаяся его губ, опечалила глаза.

Зафира возилась с застёжкой плаща, с той самой маленькой пряжкой, которая долгие годы отделяла её от Охотника. Она взглянула на небрежно намотанный тюрбан Дина и вдруг ощутила нелепое желание его поправить. Раад замер, заметив перемену в её мыслях. Как получилось, что он так много в ней замечал?

Глядя Зафире в глаза, Дин потянулся к стиснутому в пальцах плащу.

– Я избавлю тебя от него.

Зафира покачала головой, чувствуя себя глупой и до смешного слабой.

– Я собиралась его надеть.

Чувства, которые возникли в тот момент, когда она прилюдно сбросила плащ, давно исчезли. Она по-прежнему оставалась Зафирой. По-прежнему была девушкой с луком, стрелами и запасом оленины.

Некоторое время Дин молчал, пока вдруг не поднялся на ноги.

– Отлично.

Зафира принялась заплетать волосы, но остановилась, когда тёплые руки сомкнулись на её пальцах.

– Разреши? – нежно спросил Дин. – Я заплету их в корону.

Зафира кивнула. Пальцы его были ловкими, ибо не в первый раз он заплетал ей волосы. Однако теперь они чувствовали себя иначе, чувствовали некую грусть. Чем дольше он плёл, тем больше Зафира колебалась между ясностью сознания и сном.

Пока не ощутила что-то иное.

Нежное, едва уловимое. Прикосновение губ к её шее.

Зафира напряглась и тотчас уловила ответное напряжение. Она повернулась. Глаза их встретились.

– Сколько бы раз я это ни делал, всегда чувствую одно и то же, – пробормотал Дин. – Это похоже на бесконечные удары кремня под холодным небом в попытках добыть искру. Если бы ты только знала, Зафира…

Зафира не знала. Не знала, о чём он говорил, но не могла подобрать слов, чтобы спросить. Особенно когда он так пристально на неё смотрел.

– Если бы ты знала, каково это – чувствовать тяжесть твоего взгляда, – прошептал Дин едва слышно.

«Ох».

Шея Зафиры горела от прикосновения губ. Тело налилось теплом, как холодный горизонт наливается утренним солнцем.

– Прости, – прошептала она.

«И ты меня прости», – молча ответил он.

Дину Рааду не за что было извиняться. Он был слишком чист. Слишком идеален. Слишком хорош для купающегося во тьме мира.

– Иногда я забываю, что ты больше не та девочка, которой много лет назад я помогал слезать с деревьев. Не та девочка, которая, испачкавшись в грязи, старалась убедиться, что я такой же грязный, – тихо промолвил Дин.

Зафира рассмеялась, и он уложил её косу в корону.

– Теперь ты женщина. Охотница, которая изменит Аравию.

Молчание возвысило его слова, и они эхом отразились от тёмных стен трюма. Как могла Зафира ответить, зная, что не сумеет сплести слова в столь же сладкую песнь, как та, что спел ей Дин? Но он видел мысли Зафиры. Он всегда видел, как они вставали на свои места.

Корабль сбавил ход.

«Мы прибыли. Прибыли. Прибыли. Прибыли».

Зафира, отведя взгляд от прекрасного лица, натянула плащ. Дрожащими пальцами она потянулась к тусклому фонарю и встала. Встала Охотницей.

Насиру никогда не доводилось видеть дандана, лишь слышать истории о нём. В прежние времена, когда он находил удовольствие во лжи, называемой сказками.

Представшее перед ними существо определённо было данданом. Нечто мифическое, похожее на змея, с дрожью восстающего из морских глубин. Вероятно, Арз на долгие годы убаюкал существо. В неутолённом голоде.

Ширина дандана вдвое превышала рост Насира. Большая его часть скрывалась под волнами, неумолимо раскачивающими корабль. Толстые чешуйки накладывались друг на друга, переливаясь в лучах солнца глубоким сине-зелёным сиянием.

Альтаир присвистнул.

– Жаль, что такая красота носит настолько нелепое имя!

Голова существа закружилась; заметались из стороны в сторону два бездонных чёрных глаза. Изо рта вырвалось странное шипение; жабры сокращались по бокам от суженного лица.

– Кажется, он слеп, – пробормотал Насир.

Услышав его голос, существо почти невинным жестом склонило голову набок.

Альтаир попятился, медленно, размеренно, после чего натянул лук и прицелился то ли в глаза, то ли в жабры. Насир бросил взгляд на экипаж, который самозабвенно продолжал выполнять свою работу. Фигуры мерцали, вспыхивали светом, плотные и одновременно эфирные. Дандан не замечал их. Как и они не замечали дандана.