Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Мальчик закивал:

— Вы доктор Герман! Вы меня вчера лечили.

— Точно, — доктор улыбнулся и присел на краешек кровати. — Давай проверим твое давление и температуру, если не возражаешь. Смотри-ка, сатурация почти в норме — отлично, просто отлично.

Туомас растерянно озирался, не зная, куда деваться, пока доктор не спеша листал журнал записей в прикроватном мониторе. Судя по фразе Германа, он не так уж провинился — или заведующий решил не распекать его при ребенке? Или, хуже того, собрался рассказать Игорю о том, что Туомас совершил накануне?

Внутри медленно разрастался холодный ком ужаса.

— Отлично, гемоглобин еще пониженный, судя по дневным анализам, — Герман оставил монитор в покое и теперь листал карту пациента, которую принес с собой, — но в остальном ты идешь на поправку, дружочек. Придется у нас еще полежать, уж не обессудь. Ты, я смотрю, подружился с Томом?

— Да. А можно он ко мне заходить будет? Вы его не выгоните за это?

Доктор Герман внимательно посмотрел на Туомаса, и тот покраснел до корней волос.

— Выгоню? Хм… нет, пожалуй, не выгоню. Тем более Том будет тебе помогать, Игорь.

Помогать? Туомас от неожиданности дернулся.

— Ура! — радости мальчика не было предела. — Помогать? А в чем?

Герман Николаевич снял очки и медленно протер стекла краем халата.

— Тебе нужна его помощь, потому что теперь твоя жизнь, Игорек, изменится навсегда. Тут уж ничего не попишешь — тебя укусил оборотень, и в следующее полнолуние тебе предстоит серьезное испытание.

У Туомаса отнялся язык, но доктор еще не закончил.

— Да, Игорь теперь оборотень, Том. Как и ты.

Туомаса словно с головой окунули в ледяную прорубь. Хватая ртом воздух, он в оцепенении смотрел на Германа Николаевича, который, казалось, не сознавал, что его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

— Я не…

— Да-да, можешь больше не притворяться, — доктор махнул рукой и снова повернулся к Игорю. — Так что у тебя будет старший товарищ, старший братец, который…

Из горла Туомаса вырвался нечленораздельный рык, пальцы сами собой сжались в кулаки. Как он выдал себя, когда… Как давно доктор в курсе?

Мальчик побелел и схватил Германа Николаевича за руку.

— Том?

— Как вы узнали? — вырвалось у него прежде, чем логика подсказала неуместность такого вопроса при ребенке.

Заведующий добродушно пожал плечами:

— Да тут и особого труда не потребовалось, мой дорогой. Три ночи в месяц ты занят, сила у тебя совсем не соответствует физическим данным, плохо реагируешь на сильные запахи, ну, а твое… кхм… расстройство при виде Игоря сказало остальное.

Действительно, как все просто. К Туомасу постепенно возвращался рассудок. По здравом размышлении, ничего такого сложного Герман Николаевич и не сделал. Просто знал, и если уж есть ведьмы, то логично…

— Ясно. Спасибо за честность. И за заботу.

— А что это значит, что я оборотень? — вклинился Игорь. — Я думал, это был зверь… просто очень…

По его лицу пробежала судорога. Туомас, которого Найджел почти не тронул по меркам оборотней, лишь смутно представлял, каково пришлось ребенку один на один с огромным зверем. Доктор Герман потрепал мальчика по плечу, достал из кармана халата маленький сверток и протянул Игорю большую белую таблетку:

— На, прими аскорбинку. Сразу полегчает. А что до твоего вопроса, то постараюсь объяснить в двух словах. Оборотни такие же люди, за одним исключением. После укуса в твоей щитовидной железе, — доктор осторожно коснулся шеи мальчика, — начал вырабатываться особый гормон. Мы все рождаемся с этой железой, и гормон может выделяться, так что ты вправе считать, что все вокруг — потенциально оборотни. Пока их не укусили.

Игорь смотрел на доктора во все глаза. Туомас поморщился — ему не приходила мысль взглянуть на окружающих с такой точки зрения. В этом было что-то от ереси или банальной софистики.

— Так вот, о гормоне. Из-за него три ночи в месяц ты будешь превращаться в страшного зверя — такого, как тот, который напал на тебя. К сожалению, тебе уже исполнилось тринадцать — правильно? — поэтому трансформация неизбежна. На это время ты будешь терять разум и на следующий день ничего не вспомнишь о случившемся ночью.

— А тот, кто меня укусил… — Игорь сглотнул и поежился. — Он будет меня искать?

Доктор улыбнулся:

— Здесь тебя никто не тронет, обещаю. Это больница, Игорек, здесь по ночам оборотни не ходят. Ну, кроме Тома, но его я сам нанял и полностью ему доверяю. Тебе же нравится Том?

Едва заметный кивок. Туомас сглотнул горечь, заполнившую рот, и осторожно двинулся к выходу. Для него в больнице больше не было места. Стыд вернулся с утроенной силой. Как он был наивен в своем убеждении, что ловко всех обманул! Если один русский врач разоблачил его за месяц работы, то ошибка крылась в самих начальных условиях. Ну каков идиот — решил, что можно устроиться на работу среди специалистов по человеческому организму и надеяться, что прокатит!

Не прокатило.

— Ты куда это собрался, Том?

Спокойный, но твердый вопрос доктора застал его у самой двери. Туомас развернулся — в нем клокотали ярость и обида на то, что Герман вынуждал его объяснять при мальчике элементарные вещи.

— Если знаете вы, могут узнать и другие. Вопрос времени. Надо убраться отсюда раньше, чем у меня будут неприятности. Или я их кому-нибудь причиню. Раз вы знаете, что Игорь оборотень, то не допустите беды через четыре недели. Моя миссия окончена.

— Чушь! Сядь-ка, чтобы я мог спокойно выбить из твоей башки эту дурь. — Доктор Герман поднялся, обошел кровать Игоря и откинул одеяло, проверяя повязки. — Ну да, восстановление идет полным ходом. Один из немногих бонусов вашего с Томом состояния — это очень быстрое заживление любых повреждений. Ты, конечно, не бессмертен, но суперагентом вполне сможешь поработать. Когда все срастется как надо, начнем реабилитацию — убедишься, насколько ты стал сильнее и проворнее. Сядь, я сказал!

Он рявкнул с такой силой, что Туомас вздрогнул, а Игорь и вовсе подпрыгнул на кровати. Туомас прошел к окну и примостился на подоконнике.

— Вы не заставите меня изменить решение, Герман Николаевич. Но я вас выслушаю, конечно.

— Ишь ты, благодетель… — проворчал доктор, опускаясь в кресло для посетителей. — Так вот, милок, про то, что если я узнал, то и другие узнают, — это чушь собачья. Никто ничего не узнает. Ты сам когда в больничке валялся после укуса, они разве сообразили? Готов поспорить, они у тебя даже анализы брали и ни черта в них не поняли! Ну, я прав?

Туомасу ничего не оставалось, как хмуро кивнуть. Про то, что его по анализам