Я родилась рабыней. Подлинная история рабыни, которая осмелилась чувствовать себя человеком - Харриет Джейкобс

Я послушалась. Бетти улеглась в постель и вскоре крепко уснула, но мои веки сон смежить не спешил.

На рассвете Бетти встала и спустилась в кухню. Часы тянулись медленно, и ночное видение то и дело возвращалось в мысли. Через некоторое время я услышала голоса двух женщин у входа в дом. Один из них принадлежал горничной. Другая сказала:

– А ты слыхала, что деток Линды Брент продали вчера перекупщику? Говорят, старый масса Флинт был страшно рад, что их увезли из города, но, по слухам, они вернулись. Подозреваю, все это устроил их папаша. Говорят, он и Уильяма купил. Господи ты Боже мой! Вот старый масса Флинт взбесится! Сбегаю-ка к тетушке Марти да все разузнаю.

Я до крови закусила губы, чтобы не разрыдаться в голос. Мои дети уже с бабушкой – или перекупщик увез их с собою? Неопределенность была нестерпима. Неужели Бетти так и не придет рассказать мне правду? Наконец она явилась, и я передала ей то, что подслушала у окна. Ее лицо расплылось в широкой солнечной улыбке.

– Господи, экая ты глупышка! – сказала она. – Я сейчас все тебе про это обскажу. Девки-то наши завтракают, а миссус велела помалкивать, мол, сама скажет, но, по мне, негоже заставлять тебя ждать, бедняжку такую, вот и пришла, чтобы рассказать. И братца твово, и деток купил ихний папаша! Уж я-то до слез хохотала, думая про старого массу Флинта. Ох, как он ругаться-то будет! Попался, как деревенский простак! Ну, пора мне, пойду, а то как бы мне девкам нашим не попасться.

Бетти, посмеиваясь, ушла, а я сказала себе: «Неужели это правда, что дети свободны? Значит, я недаром пострадала ради них. Слава Богу!»

Сколько было удивления, когда стало известно, что дети вернулись к бабушке! Новость об этом разлетелась по городку, и много добрых слов было сказано о моих малютках.

Доктор Флинт пришел к бабушке, чтобы точно узнать, кто стал владельцем моих детей, и она не стала скрывать.

– Этого я и ожидал, – сказал он. – Что ж, рад слышать. Недавно я получил весточку от Линды, и вскоре она будет у меня. Вот ее увидеть свободной можешь даже не рассчитывать. Она будет моей рабыней, сколько я живу, а когда умру, станет рабыней моих детей. Если когда-нибудь узнаю, что ты или Филипп как-то связаны с ее побегом, я его убью. А если встречу на улице Уильяма и он осмелится на меня посмотреть, изобью его до полусмерти. Пусть эти отродья не попадаются мне на глаза!

Когда он повернулся, чтобы уйти, бабушка напомнила ему о его собственных прегрешениях. Он глянул на нее так, словно рад был бы ударом сбить ее с ног.

Вот и настало мое время радости и благодарения. Впервые со времен детства я ощущала истинное счастье. Я слышала об угрозах старого доктора, но они больше не имели прежней власти. Самая темная туча, нависавшая над моей жизнью, откатилась прочь. Что бы рабство ни сотворило со мной, оно уже не могло заковать в цепи детей. Если бы даже я пала жертвой, мои малютки были спасены. И слава богу, что мое простое сердце верило во все, что было обещано сделать для их благополучия. Всегда лучше верить, чем сомневаться.

Доктор, еще более разозленный, нежели прежде, вновь попытался отомстить родственникам. Он арестовал дядю Филиппа по обвинению в том, что тот способствовал моему побегу. Дядя предстал перед судом и правдиво поклялся, что ничего не знал о моем намерении бежать и не видел меня с тех пор, как я покинула плантацию хозяина. Тогда доктор потребовал, чтобы он внес залог в пятьсот долларов и пообещал, что не будет иметь со мной никаких дел. Несколько джентльменов предложили быть поручителями Филиппа; но мистер Сэндс сказал, что лучше возвратиться в тюрьму, а он позаботится о том, чтобы Филипп вышел без залога.

Весть о его аресте донесли до бабушки, которая передала ее Бетти. По доброте сердечной кухарка снова спрятала меня под полом и, пока ходила туда-сюда, занимаясь кулинарными хлопотами, разговаривала якобы сама с собой, но с таким намерением, чтобы я слышала о происходящем. Я надеялась, что заключение дяди продлится несколько дней, но все равно тревожилась. Мне казалось, доктор Флинт наверняка будет стараться дразнить и оскорблять его, и боялась, что дядя утратит власть над собой и ответит ему в такой форме, что ответ можно будет выдать за наказуемое преступление; а я прекрасно сознавала, что в суде его слово против слова любого белого не будет ничего стоить.

Меня начали искать с возобновленным рвением. Что-то побудило преследователей заподозрить, что я нахожусь поблизости. Обыскали и дом, в котором я скрывалась. Я слышала шаги и голоса. Ночью, когда все уснули, пришла Бетти, чтобы выпустить меня из подпольного места заключения. От страха, которого я натерпелась, от скованного положения тела и влажности земли я несколько дней болела. Дядю вскоре выпустили из тюрьмы, но за передвижениями родственников и всех друзей пристально следили.

Все понимали, что для меня больше нет возможности оставаться на прежнем месте. Я и так пробыла там больше, чем было задумано, и понимала, что мое присутствие – источник постоянной тревоги для доброй благодетельницы. Все это время друзья строили планы моего спасения, но крайняя бдительность преследователей делала невозможным приведение их в исполнение.

Однажды утром я оторопела, услышав, как кто-то пытается проникнуть в комнату. Было перепробовано несколько ключей, но ни один не подошел к замку. Я сразу же догадалась, что это одна из горничных, и сделала вывод, что она, должно быть, либо услышала в комнатке какой-то шум, либо заметила, как туда поднималась Бетти. Когда в обычное время пришла подруга, я рассказала ей о случившемся.

– Знаю я, кто это, – проворчала она. – Бьюсь об заклад, это Дженни. У этой негритянки шило в одном месте, право слово.

Я предположила, что Дженни, должно быть, видела или слышала что-то такое, что возбудило ее любопытство.

– Та-та-та, детка! – воскликнула Бетти. – Ничего она не видала и не слыхала. Подозревает что-то, да и только. Хочет в мои дела нос сунуть. Но ничегошеньки не узнает. Это уж как пить дать! Скажу миссус, пущай ее приструнит.

Я с минуту поразмыслила, а потом сказала:

– Бетти, мне сегодня же нужно уйти отсюда.

– Делай, как знаешь, бедняжка, – отозвалась она. – Я жуть как боюсь, что эта черномазая как-нить на тебя наткнется.

Она сообщила о случившемся хозяйке и получила приказ занять Дженни поручениями в кухне, пока леди не повидается с моим дядей Филиппом. Тот выслушал и сказал, что этим же вечером переговорит обо мне с одной подругой. Леди выразила надежду, что я отправлюсь на Север, потому что мне опасно оставаться поблизости. Увы, человеку в моем положении было не так уж легко бежать в свободные штаты. Чтобы предоставить мне свободу действий, леди на весь день отправилась в деревню к брату и взяла с собой Дженни. Она опасалась прийти попрощаться со мной, но передала пару добрых слов через Бетти. Я слышала, как ее экипаж отъехал от дверей. Больше я никогда не встречалась с той, кто так великодушно и дружески принял к себе бедную дрожащую беглянку! Пусть эта женщина и была рабовладелицей, мое сердце благословляет ее по сей день!