Любовь горца - Керриган Берн

Эндрю указал на Кэмпбелла:

– Это работа для бочара, а не для нас!

Лиам стиснул челюсти, так его разозлила непокорность сына. Руки его невольно сжались в кулаки, и гнев, его вечный спутник, закипел в жилах.

– Мне не нужен бесполезный сын-бездельник. Тебе предстоит заниматься этим делом, поэтому ты должен знать все подробности до самых мелких деталей и уметь выполнять любую работу. Наступило время, Эндрю, когда тебе необходимо нести ответственность за что-то, а не только удовлетворять собственные прихоти, – прорычал Лиам. – И ты никуда отсюда не уйдешь, пока все бочки не будут собраны, ты понял?

В воздухе почти физически ощущалось напряжение, возникшее между отцом и сыном в результате столкновения двух характеров, оно казалось таким же горячим, как огонь, обжигающий бочки.

– Да, – ответил сын сквозь зубы и повернулся к отцу спиной.

Лиам кивнул Томасу Кэмпбеллу, который понимающе и одобрительно усмехнулся, поскольку сам был отцом троих сыновей.

– Пойдемте со мной, мисс Локхарт, – отрывисто произнес Лиам и направился через площадку к складским помещениям.

Ее туфли стучали по земле чаще, чем его башмаки, но она тем не менее поспевала за его нарочито широкими шагами. Наконец он вошел под широкую арку в кирпичное складское помещение. Постоянная прохлада, царившая в этом здании, охладила его тело, разгоряченное работой и огнем печи, и остудила гнев. Неожиданно остановившись, он едва не сбил с ног удивленную гувернантку, которая все же успела остановиться вовремя.

– Этот парень просто с ума меня сводит, – сердился он, пытаясь пригладить волосы. – Бродит по замку, как мрачная туча, и рычит на всех, кто попадается ему на пути. Упрямый, злой, строптивый, своевольный…

Он замолк, потому что у нее на щеке опять появилась ямочка.

– Вас это развлекает? – Он хмуро глядел на нее, скрестив руки на груди.

Филомена покрепче завернулась в шаль и подняла бровь:

– Извините, мой лэрд, но я не совсем понимаю, кого именно из Рейвенкрофтов вы имеете в виду, – и в уголках ее полных губ появилась легкая усмешка, что смягчило для него обидный намек, скрытый в ее словах.

Его гнев тут же испарился, напомнив ту «долю ангелов», что испаряется из бочки скотча, когда одну из них вскрывают. И как она умудряется этого добиться? При помощи какой-то особой женской магии? Она заколдовала его просто ямочкой на щеке и веселой искрой в глазах. И неожиданно весь его гнев погас, и он смог дышать спокойно.

Какой-то скрежещущий звук вылетел из его горла, то ли веселый, то ли удивленный.

– Неужели я такой людоед?

– Не совсем людоед. – Ее улыбка стала заметнее. – Я вспоминаю сказку, которую читала в детстве о довольно вредном тролле, который жил под мостом и пугал всех, кто по мосту ходил. Вот с ним я вижу определенное сходство.

В его горле зародился смех, но был подавлен, вместо него Лиам безнадежно вздохнул и потер лоб, где возникло неприятное ощущение. Но тут заметил, что руки у него все еще в саже. Наверное, он действительно так за день покрылся грязью, что стал похож на тролля.

Тут в его руке оказался белый тонкий платок, и Лиам, не задумываясь, поднес его к лицу, чтобы стереть грязь. Платок тут же стал черным и безнадежно грязным. Он понял, что не может оторвать глаз от того, во что превратился ее чистый, деликатный платочек.

– Из меня получился неплохой солдат, но никудышный отец, – признал он угрюмо.

– Я уверена, вы превосходны во всех отношениях. – Она ободряюще положила руку на его рукав. Лиам уставился на эту руку недоверчиво, потому что никто ничего подобного с ним еще не делал. – Возможно, между подполковником и отцом не такая уж большая разница, просто нужно применять другую тактику.

Весь смысл существования Лиама сосредоточился на ее лилейно-белой руке, лежащей на его коже. Он смотрел на длинные элегантные пальцы, покоящиеся на выпуклых мускулах, и представлял, как они сжимают кое-что другое. Обнимают его, гладят. И вдруг тот пожар, который, казалось, грозил поглотить его целиком, тот огонь, с которым он ежедневно боролся, перекинулся на другой объект. На его мужской член.

И она почувствовала перемену в его настроении, убрала руку, но постаралась скрыть это движение, обратив взгляд на ряды бочек с виски, громоздившихся до потолка. Она провела пальцем по гербу Рейвенкрофтов, выжженному на дне бочки в том месте, где будет кран.

– Мисс Локхарт, – начал лэрд, дотронувшись до ее шали, намереваясь посмотреть на ее волосы. – Мена, мне хотелось бы…

– Вы говорили, что хотите со мной что-то обсудить, – произнесла она с наигранной бодростью и отступила на шаг.

Лиам уронил руку, и все, что он собирался сказать, испарилось, как «доля ангелов» из виски. Потому что была неосязаема, пока не вспыхнула одна-единственная искра.

– Джани сказал мне сегодня, что несколько дней назад вы получили из Лондона плохие вести. Я понял, что вы именно поэтому держитесь особняком. И я решил, узнать, как у вас дела.

– Ничего особенного, уверяю вас. Просто… сплетни об общих знакомых. Пустяки.

Она опять пытается врать. Лиаму не раз приходилось участвовать в допросах, его самого тоже не однажды допрашивали, поэтому он легко умел определить ложь.

Джани упомянул, что письмо было от невестки Лиама, Фары Блэквелл. Обычно он легко примирился бы с мыслью, что в письме содержались всякие пустяки. Именно Фара предложила кандидатуру этой гувернантки, поэтому в самом получении письма не было ничего тревожного.

Но что-то внутри Лиама подсказывало, что есть повод для беспокойства и тревоги. Это было инстинктивное ощущение опасности, на которое он всегда полагался в дни военной службы. Оно не раз спасало ему жизнь.

Опасность была неподалеку, он это чувствовал. Страшная угроза нависла над замком, но определить ее было так же сложно, как найти тень во мраке.

Угроза таилась в срезанной чеке на колесе экипажа, на котором он собирался встретить ее на вокзале. В пожаре, который грозил уничтожить весь его урожай. В насилии, которому, видимо, подвергалась гувернантка. В страхе и боли, таящихся в ее глазах.

Кроме того, был еще Джани, который все время глядел на его дочь, выражение глаз Эндрю, когда он смотрел на него, Гэвин и Рассел, которые пялились на Филомену. Потаенный огонь, тлеющий в разных взглядах, мог привести к взрыву. Но это не касалось ее глаз… В них не было ничего, только тень.

– Кажется, все от меня что-то скрывают, – произнес Лиан мрачно, сделав к ней шаг.

Но изо всех тайн, окружавших семейство Рейвенкрофт как духи прошлого, он более всего хотел узнать секрет гувернантки. Сначала ему показалось, что ее черты исказились от страха, потому что он близко подошел к ней, но потом услышал треск расколотого дерева и оглушительный удар падающей бочки с виски.

Лиам рванулся вперед, схватил Филомену за талию и оторвал от земли. Он отскочил, держа ее на весу, в промежуток между полками рядом с дверью. Лиам крепко прижимал ее к себе, в то время как мимо них с грохотом прокатилась большая бочка весом в четыреста пятьдесят фунтов [2].