Кроманьонец - Валерий Красников

– Съешь! – услышал я голос. Яххе или Алья, разобрать уже был не в состоянии.

Взяв с ладони комок то ли трав, то ли чего-то намешанного в мел, положил в рот. Ничего не почувствовал. Совсем…

Мне показалось, я уронил его. Став на колени, начал перебирать шерстинки на шкуре перед собой. Яххе справа что-то зашептал, и Аль слева шептал тоже. Мне показалось интересным узнать, о чём они мне говорят. И я начал прислушиваться, забыв о потере.

– Ты можешь всё! – услышал я будто голос шамана.

– Ни о чём не думай! – доносился шепоток Аля.

Мне казалось, их слова разделяют мою голову на две половинки. Потом я будто услышал о своих ушах.

– Смотри, какие у него большие уши! – сказал кто-то из них.

– А лапы какие!..

Мне казалось, я лежу на траве и смотрю на облака. Будучи чётко очерченными на фоне неба, они вдруг стали видеться мне расплывчатыми белыми пятнами на смутном голубом фоне. С моим зрением происходило что-то странное. Белые и голубые разводы сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее начали вращаться, словно кто-то принялся ворошить небо венчиком, взбивая сливки. Я закрыл глаза и почувствовал свои уши. Я мог шевелить ими!

Порывом ветра оторвался от собратьев жёлтый лист и понёсся над землёй. Какая-то часть меня устремилась за ним, а спустя мгновение я осознал себя бегущим по лесу. Волчьи ноги, словно крылья, несли меня, едва касаясь земли. Море запахов пощипывало ноздри: прелый грибной и листьев, терпкий коры, вкусно запахло из оврага кабанчиком, непривычное многозвучие ночного леса шумело в ушах. Я слышал, как заворочалась мышь под старым пнём, встряхнулась высоко на ветке сова, далёкий хруст веток и комариный писк в зарослях чистотела.

Бежать без цели, не выбирая направления, было приятно. Мыслей почти не было, но, едва я вспомнил о чужаках, внутри появилось странное чувство-знание. Используя его в качестве путеводной нити, я мчался, не разбирая ничего вокруг, пока не оказался на опушке. В степи горели костры. В отблесках яркого пламени я увидел лежащих прямо на земле людей.

Крался к ним, припадая брюхом к земле. Едва заметив татуировку на ноге одного из них, изменил направление. Забившись в высокую траву, стал следить за ними. Розовый вьюнок оплетал мясистый стебель какого-то растения. Вьюнок должен горчить, а вот травка мне показалось привлекательной.

Я жевал траву и чувствовал знакомый из будущего вкус. Что-то укололо в нёбо, вдруг запершило в горле. Нагнув к земле голову, я попытался выдавить, «откашлять» то, что беспокоило, мешалось в пасти.

У костра поднялся человек, он выхватил из огня горящую палку и высоко поднял её над головой. Жгучая ярость проснулась во мне, и я выпрыгнул из травы ему навстречу…

Глава 16

Дежавю… Я снова лежу в чуме с головной болью, накрытый шкурами, меня бьёт озноб, и чувствую холодную испарину на лбу. В отверстие дымохода сочится лунный свет, видно только тёмное небо.

Вспоминаю своё приключение. Всё очень ясно, в красках и запахах, только припомнить не могу, что случилось потом, после того как я прыгнул на державшего горящую ветку человека.

Зашуршала занавеска входа, улавливаю мягкие шаги. Вижу Яххе. Шаман присел рядом и ударил костяшками пальцев по моему лбу. Было больно, увидел в глазах искорки и испытал острое чувство обиды.

– Лоло, Лоло, – слышу голос Таша, и сердце обрывается. – Тебе рано ещё учиться. Нет в тебе разума и твёрдости, – резюмирует уже Яххе.

– Я…

– Молчи! Пусть дух волка покинет тебя.

Вопросов к старику, конечно, много, но возражать ему, по крайней мере сейчас, не могу, нет сил. Пью какую-то отраву, что он сунул мне, и засыпаю.

Шаманские эксперименты стоили мне трёх дней постельного режима. Я пропустил два важных события. Соплеменники и Зубры за день наловили столько рыбы, что до сих пор возятся с ней. Дух копчёности, запах дыма и рыбьих потрохов можно почувствовать далеко за пределами стойбища.

Вернулись из степи чужаки. Вместе со своими женщинами и детьми. У края той балки, на склонах которой стоит наш посёлок, они ножами подрезали землю и снимали дерн. Таскали на шкурах его ближе к реке, за стойбище Зубров, и складывали в большие кучи. Рядом с ними лежат приличные вязанки длинных жердин из лещины.

Яххе куда-то пропал. Полдня найти его не могу, Аль же на мои вопросы отвечать не хочет. Похоже, и вообще общаться. О чём ни спрошу, слышу в ответ сопение, пытаюсь поймать взгляд – парень смотрит в землю.

Что бы ни случилось той ночью, но шаманы меня не сдали. Все вокруг приветливы, улыбаются и продолжают радоваться улову.

К вечеру чужаки освоили где-то гектар. Бросили подрезку и столпились у куч дёрна. Вкопали или вонзили глубоко в землю шесты, расположив их кругом. Мужчины сели друг другу на плечи, и сразу несколько их пар, схватив кончики шестов, сошлись в центре. Связав верхушки кожаными ремнями, всем племенем стали закладывать просветы между шестами дёрном. Через пару часов работы получился приличный земляной домик, только пока без крыши. Но я уже дога дался, что разложенные на берегу осока и камыш – дело их рук. Крышу крыть будут именно этим материалом.

Закончив работу, чужаки вернулись к чумам. Я походил вокруг новостроя, посмотрел и решил, что они всё здорово придумали. После первого же дождя громадные куски дёрна срастутся, скрепятся корнями, и стены обретут прочность. Хотя я бы на их месте вначале сделал плетёную стену. А дёрном обкладывал бы её снаружи.

Со стороны чумов чужаков стали слышны крики, потом зашумели и Зубры. Тёмной толпой в сумерках всё население стойбища пошло к чернеющему среди травы и цветов пятну. Пропустить какое-то новое событие мне не хотелось, и я припустил за ними, едва не споткнувшись о волчицу и её выводок. Какое-то чутьё подсказало, что сейчас со стаей не стоит появляться перед чужаками, и решил посмотреть на всё происходящее с любимого места на холме.

На очищенном от травы участке загорелись десятки костров, люди почему-то шумно радовались этому. Когда костры прогорели, их разбросали по земле. Несколько раз я мысленно называл ту, теперь уже выжженную, площадку полем, но тогда я ещё и подумать не мог, насколько был прав.

Ночи становились всё холоднее, и я, спустившись в свою берлогу, разжёг в очаге огонь. Щенки задремали, и Муська прикрыла глаза. Вышел на воздух, постоял немного у входа, прикрыл его плетёной заслонкой и пошёл к стойбищу Зубров, где продолжался праздник.

Там горели костры. Столько людей вместе я в этом мире ещё не видел. Они ели и громко общались, повсюду слышался смех. Я пристроился у костра, где пировали Белки. Увидев меня, подошла Тиба и стала кормить копчёной рыбой. Всё шло к тому, что ночь я проведу не один. Настроение потихоньку шло в гору, я расслабился и орал вместе со всеми просто так.

– Хэй! Йо-хо! – Стоило закричать кому-нибудь, и тут же ото всех костров отвечали десятки голосов: