Я живу в этом теле - Юрий Никитин

Все еще угнетенный, я отстоял очередь, выбрал и купил помимохлеба пару пачек кофе, а когда возвращался, та первая старушка была почти натом же месте. Нет, прошла два-три шага. А то и четыре.

Плечи мои осыпало морозом. Если не сумею понять, что от менятребуется, и не сумею сделать что-то важное, то так и застряну в этом теле,состарюсь, стану передвигаться медленно и с трудом, а в изношенном телеодряхлеет даже мой великолепный мозг, жаждущий действия, коленки покроютсясклеротическими бляшками…

А в одряхлевшем теле одряхлею и я!

Вернувшись домой, пожарил пару яиц, заварил кофе. Что-то яего начал пить, как лошадь ключевую воду. Скоро хлынет из ушей. Неожиданнопозвонили в дверь, впервые я сперва посмотрел в «глазок», теперь это обязательно,повернул ключ.

Лена вошла веселая, летящей походкой. Глаза блестели весело,губы налились и расплывались в счастливой улыбке, показывая хорошие, по стодолларов за штуку, зубы. На щеках возникли ямочки, каких я не видел уже давно.

– Хорошая погодка? – спросил я утвердительно.

Она заразительно засмеялась:

– И погодка, и вообще… Когда вышла из метро, там стоялиподростки. Как обычно, кучкой. Вытаращили глаза, а один не вытерпел: девушка,девушка! Можно с вами познакомиться!.. Ха-ха!.. Знал бы, что у меня дочь с нимодного роста!.. Ну, почти одного.

Весело напевая, отнесла на кухню сумки, пакеты, шуршала там,хлопала дверцей холодильника. Слышно было, как журчала вода, потом щелкнулакрышка кофейника.

– Почему не спрашиваешь, – крикнула она скухни, – почему я не на даче? Да и что-то к тебе зачастила?

– Спрашиваю, – ответил я. – Что это ты ко мнезачастила?

– Отвечаю, – донесся ее звонкий голос. –Машину из сервиса получить не удалось. Там помимо тормозов и прокладок ещеотыскали кучу поломок. А почему пришла к тебе, не знаю!

– Вот так…

– Ну да. Вот вдруг так потянуло!

– Почему? – спросил я, сразу настораживаясь,потому что эти «вдруг» сами по себе не возникают.

– Не знаю. Вдруг как толкнуло что-то. Почувствовала,что надо пойти. Именно к тебе. Другая бы противилась, а я ж знаешь, какаядобрая…

– Знаю, – согласился я.

Развод мы не оформляли, ведь их оформляют только в случае,когда нужно вступить в повторный брак, оставались приятелями, имущество неделили, друг о друге пакости не говорили.

– Просто ощутила, – сказала она. Я услышал, какзашумела вода в мойке. – Противиться я не стала, я ж такая… но по дорогепопыталась понять, почему вдруг. Мне кажется, с тобой что-то происходит.

– Что?

– Не знаю. Но мне почудилось, что ты вдруг стал намногостарше. Я ведь чувствовала себя старше тебя не на год, а… ну, намного. А теперьвдруг как будто рядом со взрослым матерым мужем… Мужем не по паспорту, а в томстаром смысле!

– Мужиком? – спросил я, зная, как она поморщится.

– Тьфу на тебя, – ответила она, мимикой и жестамиповторяя всю ту картинку, которую я мысленно увидел на пару секундраньше. – Не прикидывайся! Ты знаешь, я различаю мужчин и мужиков. А таккак во мне нет интеллигентной ущербности…

– Вижу, – пробормотал я.

– Да? Может, теперь и в самом деле видишь. От тебя топахнет холодом, как от айсберга, то всеми фибрами чую незыблемость горногоплато, то вдруг что-то от динозавра…

Ее голос, несмотря на ее тридцать лет – как всегда,переживает, что старше меня на год! – по-прежнему чистый и звонкий. Отглаз уже разбежались лучики морщинок, но поет по-девичьи прозрачно, задорно.Все больше времени и денег уходит на кремы от увядания кожи, от старения, отморщин, от огрубения, перед сном намазывается чем-то жутким, сидит в постели,не двигая даже бровью около часа, чего-то ждет, даже ухитряется замечатькакие-то улучшения, освежение, но я-то не обманываю себя такими иллюзиями,вижу, что природу не проведешь и на козе не объедешь.

– А что, – сказал я вслух, – подростки или неподростки, но правы. Выглядишь ты в самом деле так, будто тебе восемнадцать…

На кухне послышался ее звонкий смех, крикнула весело:

– Что-что? Не расслышала!

– Как будто тебе восемнадцать! – крикнул я.

Хотел добавить, что ей и в самом деле восемнадцать, там,где-то глубоко внутри, даже не в теле, что стареет почему-то быстрее нас самих,а именно в нас, которые намертво всажены в эти тела… но всплыла страшноватая всвоей здравости мысль, что на этой планете никто и не добивается бытьвосемнадцатилетним или тридцатилетним. Всего лишь тридцатилетний хочетвыглядеть восемнадцатилетним, пятидесятилетний – тридцатигодовалым…

Да какая разница, мелькнуло в голове. Как мало хотят людиэтой планеты! Всего лишь выглядеть. Быть моложе с виду, чем одногодки.Шестидесятилетний горд, что ему дают не больше сорока пяти. С тридцатилетними ине пытается равняться.

– Сегодня Леонид с Настей заглянут, – сообщила онабез тени смущения. – Я их звала к себе, но ты же знаешь их… Им втемяшилосьприходить только к нам вместе!

– Да ладно, ладно, – пробормотал я.

Лена выглянула с кухни, посмотрела как-то странно, носмолчала, снова зашебаршилась, а ко мне в комнату потекли запахи.

Раньше она готовить не любила, у плиты чаще возился я,что-нибудь жарил наскоро, а Лена потребляла. Потом появился наш Галчонок, ноеще до ее рождения Лена вынужденно, находясь в декретном, изучила поваренныекниги, приохотилась, готовила сперва только диетические блюда, а потомразошлась и всякий раз старалась удивить чем-нибудь редкостным.

Галчонок, моя очаровательная дочурка, вечно толклась накухне, обещая стать настоящей поварихой или хотя бы домохозяйкой. Помню, делаяпервые шажки, наткнулась на стул и ушиблась, реву было!.. Со второй попыткипробраться на тесную кухню стукнулась об угол стула уже по касательной.Похныкала, но с третьей попытки, уже помня о боли, сумела обойти злой инесправедливый стул!

По этому случаю даже испекли пирог, девочка растет не погодам умненькая…

– Как там Галчонок? – спросил я дежурно.

Лена крикнула из кухни:

– Сегодня заявила, да еще с таким убеждением, чтоникогда-никогда меня не покинет!

– Хорошие слова, – согласился мойразумоноситель. – Милый ребенок.

– Еще бы! Записывать бы за ними. Чтобы потом посмеятьсявсласть…

– А вообще-то жаль… Скоро покажется тесно вродительском гнезде, крылышки отрастут, и тут же вылетит навстречу свободе иопасностям…

Лена хихикала, а я подумал, что время в самом деле летитстремительно: дочь моего разумоносителя выскочит замуж и сама начнетразмножаться раньше, чем он успеет сказать «мама». Но сейчас она всерьез уверена,что всю жизнь так и проведет за спиной родителей, прячась от всех житейскихневзгод…