Вино из одуванчиков - Рэй Брэдбери

— А-а, как подумаешь, что вы прожили тридцать пять лет…— Миссис Гудуотер поджала губы и заморгала, погружаясь в вычисления. — Этополучается примерно двенадцать тысяч семьсот семьдесят пять дней… стало быть,если считать по три в день, двенадцать с лишним тысяч суматох, двенадцать тысячшумов из ничего и двенадцать тысяч бедствий! Что и говорить, жизнь ваша полна ибогата событиями, Эльмира Браун. Вашу руку!

— Да ну вас, — отмахнулась Эльмира.

— Нет, сударыня, вы не самая неуклюжая женщина вГринтауне, штат Иллинойс, вы всего лишь вторая. Вы толком и сесть-то не можете— непременно наступите на кошку. Пойдете по лужайке — непременно свалитесь вколодец. Всю жизнь вы катитесь по наклонной плоскости, Эльмира Элис Браун.Почему бы вам честно в этом не признаться?

— Все мои несчастья происходят вовсе не оттого, что янеуклюжая, а только из-за вас! Как вы подойдете к моему дому ближе чем на милю,так у меня сразу кастрюля с бобами из рук валится или мне палец дернет током.

— Сударыня, в таком маленьком городишке мудрено от всехдержаться за милю, хоть раз в день поневоле к каждому подойдешь поближе.

— Так вы признаетесь, что были поблизости?

— Признаюсь, что я здесь родилась, это да, но дорого быдала, чтоб родиться в Кеноше или Зионе. Мой вам совет, Эльмира, пойдите кзубному врачу, может, он сумеет что-нибудь сделать с вашим змеиным жалом.

— Ой! — вскрикнула Эльмира. — Ой-ой-ой!

— Вы окончательно вывели меня из терпения. Прежде яничуть не интересовалась чародейством, но теперь, пожалуй, займусь. Слушайте!Вот вы уже и невидимы! Пока вы тут стояли, я вас заколдовала. Вы совсем пропалииз глаз.

— Не может этого быть!

— По совести говоря, я и раньше никак не могла васразглядеть, — призналась колдунья.

Эльмира выхватила из кармана зеркальце.

— Да вот же я!

Присмотрелась внимательней и ахнула. Потом подняла руку надголовой, точно настраивая арфу, осторожно выдернула волосок и выставила егонапоказ, словно вещественное доказательство на суде.

— Ну вот! До этой самой секунды у меня в жизни не былони единого седого волоска! Ведьма прелюбезно улыбнулась.

— Суньте его в кувшин со стоячей водой, и наутро онобернется червяком. Нет, вы только поглядите на себя, Эльмира! Всю жизнь выобвиняете других в том, что ноги у нас спотыкливые, а руки — крюки! Выкогда-нибудь читали Шекспира? Там есть указания для актеров: «Волнение,движение и шум». Вот это вы и есть. Волнение, движение и шум. А теперь ступайте-кадомой, не то я насажаю шишек вам на голову и прикажу всю ночь вертеться с бокуна бок. Брысь отсюда!

И она замахала руками перед носом Эльмиры, точно отгоняястаю птиц.

— Ну и мух нынче летом! — сказала она. Вошла в доми заперла дверь на крюк. Эльмира скрестила руки на груди.

— Лопнуло мое терпение, миссис Гудуотер, — сказалаона. — В последний раз вам говорю: снимите свою кандидатуру и выходитезавтра на честный бой. Я вас одолею, в председательницы выберут меня! Я приведус собой Тома. Он хороший, добрый мальчик, чистая душа. А доброта и чистотазавтра победят.

— Вы не очень-то надейтесь, что я такой уж хороший,миссис Браун, — вмешался Том. — Моя мама говорит…

— Замолчи, Том! Хороший — значит хороший. Ты будешь тампо правую руку от меня, мальчик.

— Хорошо, мэм, — сказал Том.

— Если, конечно, я переживу эту ночь, — продолжалаЭльмира. — Я ведь знаю, эта особа станет лепить из воска мои изображения ипротыкать им сердца ржавыми иголками. Том, если ты на рассвете найдешь у меня впостели одну только огромную фигу, всю сморщенную и увядшую, ты уж поймешь, ктосорвал этот фрукт в винограднике. И тогда миссис Гудуотер будетпредседательницей клуба до ста девяноста пяти лет, вот увидишь!

— Что вы, что вы, сударыня! Мне уже сегодня тристапять, — сказала из-за москитной сетки миссис Гудуотер. — Меня еще встарину называли «ОНА!» — И она ткнула пальцем в сторону улицы. —Абракадабра-зимми-ти-ЗЭМ! Ну как?

Эльмира бросилась бежать.

— Завтра увидимся! — крикнула она через плечо.

— До завтра, сударыня, — сказала миссис Гудуотер.Том пожал плечами и двинулся следом за Эльмирой, на ходу скидывая с тротуарамуравьев.

Эльмира бежала через улицу и вдруг взвизгнула.

— Миссис Браун! — в тревоге воскликнул Том. Изгаража ближайшего дома задом выезжала машина я проехала прямо по большомупальцу правой ноги Эльмиры.

Среди ночи Эльмира Браун поднялась: очень болела нога; онапошла в кухню, съела кусок холодного цыпленка, патом старательно составилаточный список всех своих бед и несчастий.

Во-первых, болезни за прошлый год. Простуда — три раза,легкое несварение желудка — четыре, раздуло щеку — один раз; да еще приступартрита, прострел (она принимала его за подагру), сильный бронхит, астма вначальной стадии, какие-то пятна на руке, нарыв в ухе, из-за которого онанесколько дней ходила шатаясь, как пьяная, да еще ломило спину, болела голова итошнило. Лекарства стоили ей ДЕВЯНОСТО ВОСЕМЬ ДОЛЛАРОВ СЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ ЦЕНТОВ.

Во-вторых, вещи сломанные и разбитые в доме за последнийгод: две лампы, шесть ваз, десять тарелок, суповая миска, два окна, шестьстаканов и один хрустальный тюльпан на люстре; кроме того, сломан стул ипорвана диванная подушка. Всего на сумму ДВЕНАДЦАТЬ ДОЛЛАРОВ ДЕСЯТЬ ЦЕНТОВ.

В-третьих, сегодняшние страдания. Палец, на который наехаламашина, очень болит. Желудок расстроен. Спина затекла, ноги гудят, точно несвои. В глазах багровый туман и жжение. На языке мерзкий вкус какой-то пыльнойтряпки. В ушах шум и звон. Какая всему этому цена? Высчитывая и прикидывая, онапошла обратно в спальню.

За все страдания — десять тысяч долларов.

— Вот и получи их без суда, — сказала онавполголоса.

— А? — отозвался спросонок муж. Эльмира улеглась впостель.

— Я умирать не желаю.

— Как ты сказала? — переспросил муж.

— Ни за что не умру, — сказала она, глядя впотолок.

— Я всегда это говорил, — ответил муж и сновазахрапел.

На другое утро Эльмира Браун встала пораньше и отправилась вбиблиотеку, а оттуда — в аптеку и обратно домой, так что, когда ее муж Сэмразнес всю почту по адресам и пришел в полдень домой, Эльмира уже смешивалавсевозможные снадобья.