Магический мир. Введение в историю магического мышления - Эрнесто де Мартино

на применении невидимого глазу инфракрасного излучения, позволял добиться того, чтобы в случае, если предмет, специально положенный на стол с экспериментальными целями, начинал двигаться под действием телекинеза, это автоматически фиксировалось на снимке при свете магнезиевой лампы. В определенный момент во время сеанса Ольга – личность, вселившаяся в Руди во время транса, – произнесла: «Сожмите крепко руки. Сила движется от кабинета к столу». Как только переводчик перевел эти слова на французский, магнезий вспыхнул. Однако, когда сеанс завершился и в комнате зажегся свет, платок, который предполагалось использовать для проверки телекинетических способностей, остался на своем месте на столе. То же самое повторилось и на второй части сеанса. На фотографиях после проявки не обнаружилось ничего необычного: каждый человек и каждая вещь были на своих местах, а использование инфракрасных лучей позволило с уверенностью исключить проникновение какого-либо видимого тела. После того, как было подтверждено, что аппараты функционировали нормально, и было исключено влияние любой естественной причины, которая могла бы спровоцировать спонтанную вспышку магнезии, была выдвинута гипотеза, согласно которой медиум «пытаясь, пусть и безрезультатно, приподнять со своего места психофизическим усилием предмет, продуцировал вовне особый субстанциальный модус энергии (то, что сам он называл «силой»), слишком тонкий, чтобы его можно было сфотографировать, однако способный своим присутствием абсорбировать достаточное количество инфракрасных лучей, чтобы привести в действие автоматический механизм, вызывающий вспышку магнезия». Эта гипотеза полностью подтвердилась в ходе последующих сеансов. Усовершенствование инструментов исследования позволило прийти к заключению, что подопытный медиум, направляя свои усилия на телекинез, порождал особую невидимую «субстанцию», которую можно было демонстрировать на расстоянии, направлять мыслью, производить по желанию: субстанцию, достаточно плотную, чтобы абсорбировать инфракрасные лучи. Этот результат, отмечает Ости, «представляет собой феномен, кажущийся удивительным как биологу, так и физику, ибо речь здесь идет о самой настоящей материализации»[157].

Некоторое подобие эксперимента было также проведено с целью подтвердить или опровергнуть реальность «хождения по раскаленным камням». В результате опытов, проведенных Лондонским советом по физическим исследованиям (London Council for Physical Research) над индусом из Кашмира под имени Куда Букс, было установлено, что подопытный может, без химической обработки ступней и одной только силой «веры», пробегать быстрым шагом по углям температурой в 430°, не получив при этом ожогов. Сам подопытный, который приписывал эту свою способность исключительно «вере», перед тем как войти в раскаленный ров, углублялся в себя, чтобы прочесть молитву из Корана. Кроме того, он считал необходимым условием для успешного прохождения испытания «чистоту» горючего материала: если бы в нем обнаружилось что-либо нечистое – например, коровий навоз – он бы провалил испытание. В конце концов, в ходе последнего опыта Куда Букс отказался в третий раз пройти по раскаленным углям, потому что проводимые экспериментаторами измерительные процедуры и инструменты, которые они использовали, «осквернили» сам ров («Something inside me has broken… I have lost my faith, and if I do it again, I shall burn myself»)[158].

Достижения психологии паранормальных явлений, как кажется, позволяют по крайней мере отчасти дать положительный ответ на вопрос о реальности магических способностей. Мучительным колебаниям и бесплодным сомнениям наконец положен конец, и результаты исследований кажутся окончательными и не подлежащими пересмотру. Однако мысль, погруженная в исследование, собственной внутренней необходимостью понуждается к тому, чтобы заново обращаться к различным пунктам проделанного пути, и вновь переживает кризис, на сей раз в радикальной и окончательной форме. Примерно пятьдесят лет тому назад, в далеком 1893 г., Вильгельм Вундт, опираясь на исследования Шарля Рише о передаче мысли и ясновидении, вынес суровый приговор феноменологии паранормальных явлений: «Ученые… имеют веские основания не браться за эту область. (…) Основания эти, думается мне, – в результатах «оккультических исследований». Чтобы составить себе картину их общего характера, я прошу читателя взять одно из самых старательных изысканий в этом направлении, да еще притом принадлежащее ученому, перед тем заявившему себя дельными работами по физиологии. Это – «Экспериментальные исследования в области переноса мыслей и так называемого ясновидения» Шарля Рише. Допустим, что все эксперименты, описанные в этой книге, удались в том смысле, что нам пришлось бы признать магические действия на расстоянии в тех случаях, когда это считает вероятным сам автор, – что получилось бы в результате этого исследования? Мы, очевидно, пришли бы к тому предположению, что мир, который нас окружает, собственно состоит из двух совершенно различных миров. Один – это мир Коперника, Галилея и Ньютона, Лейбница и Канта, тот мир вечно неизменных законов, в котором самое малое и самое великое гармонически сочетаются в целом. Но рядом с этим великим миром, который на каждом шагу все в большей степени возбуждает наше удивление и изумление, находился бы еще другой, маленький мир, мир пугал и стучащих духов, ведьм и магнетических медиумов, и в этом маленьком все, что ни совершается в том большом величественном мире, было бы поставлено вверх дном, все до того неизменные законы при случае становились бы негодными ради крайне заурядных, большей частью истеричных особ. Тяготение, действие света, законы нашей психофизической организации – все это приходит в колебание, как только госпоже Леони в Гавре вздумается впасть в магнетический сон, не для того, чтобы предсказать какие-либо потрясающие мир события, но чтобы предугадать, случится ли каким-нибудь из маленьких Рише какое-либо маленькое несчастье… Но предположим, что вся эта чепуха и еще многое другое – правда, можно ли допустить, чтобы беспристрастный естествоиспытатель или психолог при свободном выборе предпочел тому большому и величественному миру, миру вечных, разумных законов, этот маленький и неразумный мир истеричных медиумов?»[159]. Однако это суждение Вундта наталкивается на серьезное затруднение. В самом деле: так как в наши дни простодушная вера в «великий мир» Галилея и Ньютона претерпела радикальную трансформацию, и так как область значения «классической» физики оказалась ограничена перспективой, пригодной лишь для макроскопического порядка рассмотрения, то позиция Вундта по-прежнему сохраняет свое значение лишь как предрассудок, требующий немедленной реакции. Необходимым условием научного исследования является присутствие данного в наличии универсума, который эмпирический индивид не может свободно перекроить по своей воле. И даже если эпистемолог обнаруживает «вклад субъекта» в конструкцию физической картины мира, человек науки, натуралист, должен, однако, оставаться верен великому принципу, согласно которому над природой можно господствовать, только подчиняясь ей. И вот именно в этом пункте становится ясно, почему для натуралиста возможность феноменологии паранормальных явлений и проблема магических способностей выглядит столь скандальной. Ведь феноменологии паранормальных явлений свойственно именно вынесение за скобки естественных законов и концентрация на отдельных эмпирических индивидах, например, Леони из Гавра. Можно взять в качестве примера