Что значит поцелуй? - Нина Роса

Еще была буря, давшая близнецам силу и новые способности, которые придется изучить как можно скорее, пока магическая отдача не превратила жизнь близнецов в хаос…

Брат и сестра решили посвятить этому все свое свободное время, которого у них теперь было много: пока опекун был прикован к постели, его матушка перестала звать близнецов к общему столу и как-либо вовлекать в жизнь поместья. Ладно хоть голодными не оставили. Еду им приносили в одну из комнат, в зависимости от того, где они в тот момент находились — у Луки или у Виолы. Ра Велладов все игнорировали. Даже Сивилла перестала заглядывать, окруженная заботой вдовствующей маркизы, внезапно проникшейся к ней теплыми чувствами.

Мстительное обращение маркизы и поведение одной-одинешенькой ранее дружелюбной невесты не трогали Виолу. Единственное, что беспокоило, — состояние маркиза, о котором они с братом ничего не знали, так как опекуна полностью изолировали от них. Даже слуги молчали, словно были связаны магической клятвой. Тревога сводила Виолу с ума, и встреча с леди Каларон сделала это чувство еще более острым.

— Дети… — значительно произнесла вдовствующая маркиза, окинув приглашенных близнецов притворно добродушным взглядом.

«Хорошо, что не добавила „мои“, — Виола по достоинству оценила усилия ее сиятельства. — Спасибо, что сесть предложила».

Матушка опекуна в лицемерии пошла еще дальше, предложив изумленным ра Велладам чаю, который разлила лично. Даже блюдо с пирожными пододвинула ближе, предлагая угощаться.

— Пока мой сын болен, я считаю своим долгом взять на себя заботу о вас.

«Мы ее не могли не заметить…» — Виола улыбнулась маркизе с той же искренностью, которую продемонстрировала ее сиятельство.

— Как вы знаете, сейчас в поместье собрались гости, принадлежащие к самому избранному обществу империи…

Эти слова Виола встретила сдержанной улыбкой и мысленным замечанием: «Ага, особенно Синегады!»

— Мне кажется, что мой сын поторопился ввести вас в общество, что, увы, могло, негативно повлиять на вашу репутацию. — «Поэтому ты поторопилась нас чуть ли не запереть!» — мысленно прокомментировала ее слова Виола. — Прежде чем представить вас снова, нужно позаботиться о ваших манерах и подходящей одежде. Вчера в поместье приехала модистка. Я прослежу, чтобы она позаботилась о вашем внешнем виде…

Виола с приклеенной улыбкой деревянной куклы тотчас представила, как на нее надевают дерюжный мешок, испачканный смолой и обвалянный в перьях, или невзрачное бесформенное платье вроде тех, что носят низшие жрицы при храмах Единого Творца.

— Также вскоре приедет учитель этикета…

Вот тут близнецы поежились, вспомнив, как ненавидели этот предмет в детстве. Батюшка неизменно отлавливал их и отправлял к учителю под личным присмотром, хотел, чтобы дети умели достойно вести себя в обществе. Наверное, у капитана на их будущее были далекоидущие планы, раз он с детства заботился о благородном воспитании отпрысков да еще записал в опекуны настоящего маркиза…

Виола заметила, как братец лукаво ухмыльнулся. Да, с учителем и модисткой перед ними открывалось большое поле для озорства, если леди Каларон вздумает сбросить маску доброжелательности.

— А как самочувствие его сиятельства? — спросила девушка у матушки опекуна.

Вдовствующая маркиза чуть нахмурилась, раздумывая, чем вызван интерес неугодной девицы к ее сыну.

— Мы так с Лукой испугались, когда нашли его лежащим на полу! — Виола постаралась придать своему взгляду и голосу нужную степень простодушия, чтобы убедить леди Каларон в своей безопасности.

— Мы все молимся, чтобы он как можно скорее выздоровел… — туманно ответила вдовствующая маркиза глухим голосом, вызвав у девушки приступ тревоги, который она постаралась скрыть.

Виола решила не испытывать судьбу и не стала предлагать свою помощь в уходе за маркизом. Худой мир с матерью опекуна был лучше ссоры, в которой все преимущества находились у соперницы — вдовствующая маркиза в любой момент могла выставить их из дома.

Вскоре встреча, пропитанная лицемерием, как бисквит ликером, подошла к концу. Маркиза больше не сказала ничего важного, и близнецы поторопились распрощаться, чтобы отправиться в свое полуофициальное изгнание. Днем они послушно следовали пожеланиям маркизы — не показывались никому на глаза без лишней надобности, покорно дожидались посещения портнихи, не торопившейся обслужить никому не угодных юнцов.

Ночью же у близнецов была совсем другая жизнь. Часть времени Виола и Лука тратили на изучение своих новых возможностей, а также для подновления и усовершенствования магических ловушек. Оставшиеся ночные часы близнецы проводили по-разному. Лука отправлялся исследовать особняк, а Виола… Брату она говорила, что идет спать, а на самом же деле пару часов перед рассветом проводила возле совсем другой постели…

Путь в спальню маркиза Виола нашла на второй день его болезни как раз после разговора с его матушкой, когда поняла, что маркиза ничего не расскажет о состоянии здоровья сына.

Скупые отговорки вдовствующей маркизы не смогли умерить беспокойство девушки, за два дня забывшей, что такое сон. От тревоги она просто не находила себе места.

Каждую ночь Виола уверяла себя, что переживает только из-за чувства вины — ведь это их с Лукой поступки привели к тому, что опекун заболел. Она просиживала возле метавшегося в горячке маркиза, пользуясь новыми магическими возможностями, чтобы охлаждать пылавшего от жара мужчину. В это время приставленная к его сиятельству сиделка безмятежно спала, отгороженная магическим пологом: Виола предпочитала не рисковать. Из-за угрозы сильно нарушить равновесие она строго контролировала свое вмешательство и не делала ничего, что не перекрылось бы обычными мелкими проделками, без которых Лука не мог прожить ни ночи, бунтуя против сложившихся обстоятельств.

Сначала Виола только охлаждала пот, покрывавший тело маркиза, потом пошла чуть дальше и ненадолго воздействовала на кровь пылавшего жаром мужчины. Вроде бы такое магическое вмешательство чуть добавляло сил больному. Точно определить Виола не могла, так как о врачевании имела весьма смутное представление: они с братом практически никогда не болели, единственное, что постоянно с ними случалось, так это травмы.

Во время визитов девушка присаживалась на край постели маркиза и сжимала его ладонь. В свете свечи она подолгу рассматривала лежавшего в забытьи мужчину. Он всегда успокаивался, когда Виола находилась рядом. Гримасы боли прекращались. Виола с тревогой всматривалась в его безмятежное и расслабленное лицо, сгорая от чувства вины. Если бы не они со своим колдовством и дурацким побегом! Что на них нашло? О чем они только думали?

Видеть этого сильного мужчину таким беспомощным и больным Виола просто не могла, ежесекундно упрекая себя за прошлые поступки. Только чувство вины заставляло ее покорно сносить мелкие издевательства вдовствующей маркизы, невест и слуг.

Ее предположения, что мать опекуна задумала подлость, для виду окружив их с братом показной заботой, полностью оправдались. С разговора в гостиной маркизы прошло три дня, а модистка к близнецам все не шла. Леди Каларон с выгодой использовала отсутствие приличной одежды как предлог для исключения близнецов из общей жизни, еще и подстраховалась, задвинув Виолу, остро нуждавшуюся в новой одежде, в самый конец очереди. Если, конечно, леди Каларон вообще договаривалась с модисткой о визите к подопечной сына. К счастью, обещанный учитель этикета также не торопился появиться перед учениками.