Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин

лодки и отправил заготавливать сыромолотый гипс, фосфориты и сильвит. Свозили их и складировали в сараях и дворе дома, арендованного Хашдаей, который старательно зарабатывал мне и себе на жизнь производством негашеной извести.

Через шесть дней после наступления нового года, на который в очередной раз не явился Набунаид, ко мне на лодке прибыл гонец от главной жрицы храма богини Иштар. Я был на винограднике, контролировал посадку репы в междурядьях. Глядишь, для саранчи окажется крупновата, и та поперхнется и обожрет только листья.

— Иштариттия желает видеть тебя, — торжественно объявил гонец — юноша лет пятнадцати, который, наверное, еще не научился воспринимать жрецов, как обычных людей.

Мы поплыли с ним к мосту, где я сошел на берег и дальше прогулялся пешком. На этот раз меня приняли не в храме, а в двухэтажном административном здании рядом с ним. Кабинет был на первом. В центре помещения стоял прямоугольный деревянный стол, покрытый лаком, а возле него восемь табуреток: по одной возле коротких сторон и по три возле длинных. За дальней одиночной сидела на стуле с высокой спинкой главная жрица. Справа от нее на стуле с низкой спинкой — управляющий Иштаршумереш, а справа — два пожилых типа, которых я не знал. По обе стороны от стола под масляными лампами на табуреточках перед низенькими маленькими столиками с сырой глиной и палочками для письма сидело по писарю, которые делали вид, что абсолютно не интересуются переговорами, хотя я уверен, что именно от них весь город узнаёт последние новости из храма богини Иштар. После обмена приветствиями мне указали на дальний одиночный стул с низкой спинкой и кожаной подушкой, набитой конским волосом.

— На купленном у нас поле ты соберешь очень хороший урожай ячменя, — начала Иштариттия с похвалы.

Значит, запросит много.

— Лучше не говорить это до того, как урожай будет в зерновых ямах, если не хочешь рассмешить богов. Они любят пошутить, — подсказал я.

— Надеюсь, они будут к тебе благосклонны, — произнесла главная жрица. — У всех остальных урожай намного хуже. Значит, ты говорил правду, что богиня Иштар благоволит тебе.

— Я прошу ее о помощи, и она не отказывает, — скромно сказал я.

Все равно ведь не поймут, что такое диплом агронома, и не поверят, что он лучше помогает, чем молитвы.

— Наш город ждут трудные времена. Прорицатели утверждают, что следующие три года будет голод из-за саранчи и засухи, — продолжила она.

Я тоже так считаю, хотя ни разу не прорицатель.

— Ты должен помочь всем нам, — перешла она к делу. — Мы отдадим тебе наши свободные поля возле города по договору суту. Их четыре общей площадью пять с половиной буру (тридцать пять гектаров). Вырасти на них такие же хорошие урожаи, помоги храму и людям и забери себе две трети.

Предложение было заманчивое, но, как говорится, есть нюансы.

— Я понимаю, какая сложилась ситуация, и не отказываюсь от предложения в принципе. Только вот на юге свирепствует саранча. Если она доберется до нас, то уничтожит все посевы. В итоге окажусь в вечном долгу у храма, что мне не нужно, — высказал я свои опасения.

— Мы можем прописать такую ситуацию в договоре, и тогда каждый потеряет только то, что вложил, — вмешался управляющий.

— Это хорошо, но вкладываться буду только я. Поэтому давайте разделим и риски, и доходы. Мы подпишем договор не меньше, чем на пять лет, потому что мне придется внести в почву много разных удобрений, которые будут работать годами. Вы даете поля, рабочих, семена, навоз, инвентарь и тягловый скот. Я вношу другие удобрения и инвентарь, которых у вас нет, знания, благодаря которым собираю высокие урожаи, и руковожу всеми процессами. Случится саранча, или засуха, или заморозки, или любая другая напасть, каждый потеряет вложенное. Если богиня Иштар убережет нас от бед, собранный урожай обмолотим на вашем току и поделим зерно и солому поровну. В том случае, если окажется ниже, чем на соседних полях, у вас будет право расторгнуть договор досрочно, — выдвинул я свои условия.

Видимо, предложил им более интересное, чем ожидали, потому что Иштаршумереш сразу же легонько кивнул главной жрице. Я уловил этот жест, она это заметила, а я догадался, что она в курсе — и мы одновременно улыбнулись.

— Что выращивать на полях, буду решать я. Иногда буду сажать траву на сено. Так надо будет для севооборота, чтобы потом вырастить более высокий урожай зерна, — предупредил я. — Сейчас хочу посадить чечевицу. Это очень питательные бобы. Они накормят многих и заодно улучшат почву.

— Мы не будем вмешиваться в это. Нам нужны и зерно, и бобы, и овощи, и сено. Только заранее предупреждай, какие потребуются семена, чтобы мы подготовили, — согласилась Иштариттия.

Договор был на трех табличках с печатями двенадцати свидетелей. Это другая сторона так решила. Мне было без разницы. Если надумают кинуть, никакой договор не поможет. Аборигены скорее с шарром Вавилонии рискнут судиться, чем с каким-нибудь храмом, даже самым задрипанным, за который, как считают, могут подписаться боги, поэтому судьи волокитят такие дела и/или скидывают по самым нелепым поводам.

32

Храмовые хозяйства напоминают мне советские колхозы. Такие же подневольные люди, не заинтересованные в результате, трудятся на полях, огородах, в садах. Разница только в том, что здесь раба называют рабом, а не строителем коммунизма. Точнее, их зовут каллу (маленький), а не арду (раб), а посвященных богу — ширку, и всех вместе — латану (находящиеся вокруг). Они такие же вороватые, но крадут только то, что можно съесть. Не потому, что скромнее. Просто что-либо другое не смогут продать. За скупку украденного у храма накажут еще и боги. Впрочем, в Вавилоне хватает стихийных атеистов. Говорят, иногда ловят тех, кто ворует жертвоприношения. Этим отрубают сразу обе руки, потому что совершили два преступления — против людей и богов.

Как и в колхозах, работников в храмах много, чтобы в нужный момент, несколько раз в год, хватало. Остальное время валяют дурака, работая через пень-колоду. Посевная пока не началась, поэтому храмовые рабы были на расслабоне. Я быстро припряг их. Большую часть отправил заготавливать сыромолотый гипс и фосфориты, меньшую заставил смешивать неорганические удобрения с органическими — перепрелым навозом, которого у храма богини Иштар оказалось много — и равномерно раскидывать по полям. После чего в дело вступал пахарь с моим лемешным плугом, который тащили две пары волов.