6. Акбар Наме. Том 6 - Абу-л Фазл Аллами

со скарбом и семьями, причём некоторые шли быстрее [остальных]. Злодеи устроили сумятицу, и поднялся великий шум. Сын [Шуджаата] Кавим-хан отправился, чтобы узнать, в чём дело, и его убили. Выйдя, Шуджаат-хан принялся стенать. Он понял, что сам сделался мишенью, и был вынужден спасаться бегством в свой шатёр, по пути получив несколько ран. В нём ещё теплилась жизнь, когда верные слуги уложили его на [крытые носилки] хаудах (амари)

313

107 ■

■ L J - •

и отправились в Сарангпур. Из благоразумия и осторожности они ехали так, что многие решили, будто он жив, и поэтому некоторые пристали к ним. Вскоре те верно действующие люди обрели приют в крепости города. И распространили добрые вести о прибытии, и забили в барабан радости. Порочные укрылись в уединении. Ещё более удивительно, что на той равнине, где не имелось никакой защиты, они не навредили ни его семье, ни имуществу, и [слуги] сумели добраться до безопасного места без приключений. Многие неблагодарные рабы золота решили, что дело исполнено, и простёрли руки, нацеливаясь на добычу. Когда разошлись слухи о том, что он жив, некоторые приняли меры, чтобы охранить [его] добро. Злодеи испугались и избрали путь скромности. Вскоре их настигла ярость правосудия, и [они] получили различные наказания. ОСНОВНОЙ причиной возмущения стало недостойное поведение слуг (кулукчиан) и несговорчивость и низость господина. Он без причины задерживал выплату жалованья солдатам3 и оскорблял их грязными словами. Не 314 проявлял верность и праведность мышления. Как сердце могло не ожесточиться в таких; обстоятельствах, а розовый куст благодарности не потерять листья?

Когда эти известия доставили к [высокому порогу], Его Величество вознёс мольбу о прощении сего странника в священных землях и взялся за дела той области. Он отрядил Шариф-хана собрать разбежавшихся и повелел, чтобы его сын Баз Бахадур явился из Гуджарата и оказал помощь, приказав остальным держателям наделов не пренебрегать его советами.

В эту пору ко Двору прибыл Шахбаз-хан, задачей которого являлось покарать спесивых в области Аджмир. Благодаря его энергичности и доброй службе Рана Партаб превратился в бродягу в пустыне, и для него наступили чёрные дни. Каждое утро он боялся, что настал его последний день, и истёр себе ноги, бегая в страхе. (Шахбаз-хан) также предпринял успешную атаку на пристанище Таджмала Сисодия. Многих негодяев убили, а дома их разграбили. Окрестности были очищены от злодеев и превращены в военный лагерь. Великий страх перед [Шахбаз-ханом] охватил всех злополучных. Когда в восточных областях взметнулась пыль смуты, за ним послали с целью отправить его туда. 7 тира он изъявил почтение и получил снаряжение и духовные блага. В это время от восточной армии пришло донесение, в котором говорилось, что без Его Величества с бесчинствами удастся справиться нескоро. Хотя вещий ум ведал, что у того дерзкого мятежа не было закваски постоянства, и для него не требовалось ещё одно войско — и, тем паче, присутствие царских знамён, — однако, чтобы умиротворить слуг [падишаха] и из соображений осторожности, приказал отправить подкрепления. Они выступили 15-го числа. Бабуи Манкали, Салим-хан Сармур, Касим Бадахши, Султан Адам, Насиб Туркаман, Султан Кабир, Хаким Музаффар, Абд-ал-Каддус, Бахадур Али и множество иных сопровождали их со значительными денежными суммами.

Важным происшествием стало попадание флота неприятеля в руки храбрецов восточного войска. Высокомерие врагов возросло из-за их превосходства и малочисленности царских солдат, из-за того, что те оказались заперты в крепости, а также из-за двурушничества некоторых из них. Поскольку продовольствие для осаждённых доставлялось посуху и водным путём, Мирза Шараф-ад-дин Хусейн и Масум-хан двинулись по дороге на Патну и перекрыли наземный путь. Также они снарядили свой флот и решили отрезать все остальные пути снабжения. Когда пришли вести, что суда находятся в девяти косах от подлой шайки, Садик -хан, Улуг -хан, Накиб -хан, Бакир Сафарчи и другие доблестные спешно выступили посуху, в то время как Рай Патр Дас с несколькими отважными отправился по реке. Михтар-хан с отрядом выдвинулись к реке с задачей быстро переправиться на ту сторону. Умелые и энергичные мужи выступили ускоренным маршем и захватили около 300 судов, полных снаряжения. Так царёвы слуги значительно усилились, а враги вновь ушибли голову о камень погибели.

315

В это время Ходжа Шамс-ад-дин Хафи сбежал от бунтовщиков. Когда Музаффар-хан был убит, Масум-хан забрал Ходжу под присмотр, ибо подозревал, что у того имелись деньги. Не преуспев при помощи мягкости, передал его порочным, утратившим совесть людям, и тот чуть не умер под пытками. Благодаря доброй удаче Араб Бахадур, движимый старой дружбой, прибыл и взял его к себе под предлогом, что убедит расстаться со своими богатствами. И сняв оковы с его ног, начал выхаживать. Ходжа воспользовался представившейся ему возможностью и бежал вместе с другими, [затем] примкнув к радже Санграму в Горакпуре. Из-за того что дороги были перекрыты и незанятых территорий оставалось мало, он не мог присоединиться к войску, однако постоянно тревожил противника. И беспрерывно нападал на их конвои и захватывал скот, когда его выпускали пастись. Вскоре Хасан Али Араб, Афак Дивана, Мир Хусейн Нишапури, Али Кули, Азиз и многие достойные мужи, примкнувшие к врагам по безнадёжности, объединились вокруг Ходжи. Набралось почти 1200 человек, а сонм неприятелей приуменьшился, и некоторые сбежали. Их [владения] сократились.

Тогда же заточили [в темницу] и Шах Мансура Дивана. Благодаря своему навыку в счёте и стремлению к выгоде (для правительства) он был поглощён [исключительно] военными делами и, отдав всё внимание лишь обязанностям визиря, возвёл требование в 316 принцип. [Но] визирь — тот, кто проницательностью и силой честности охраняет доходы, ивто же время наблюдает за слугами Господа (то есть мусульманами, но здесь, возможно, людьми вообще), и считает [истинным] путём середину меж снисходительностью и строгостью, между суровостью и мягкостью, и для которого жизнь с друзьями и врагами означает то же, что и срединный путь Истины. И не оставляет того, что соответствует времени и месту, и не считает накопление золота лучшим из занятий, но живёт с ясным челом, сладкой речью, мощным сердцем, благодарной душой и неизменной справедливостью. Он смыкает око зависти и открывает дверь широкой терпимости. Прикрывает лавку4 придирчивости и мелочности и отвращается от людских делишек, связанных с деньгами. Быть может, благодаря этому благородному обыкновению племена рода людского сумеют выбраться из базара потерь и приобретений и обрести вечное блаженство в саду преданности. Также и счетоводу (мастауфи) найдётся иное занятие, кроме как заниматься крючкотворством и учинять смуту, собирать недоимки и поднимать подати. Ему надлежит оставить