6. Акбар Наме. Том 6 - Абу-л Фазл Аллами

военачальников и запутанности дел в той области. При помощи лазутчиков вступили в переговоры и поспешили в Бенгалию. Когда в этом не осталось сомнений, добрые советники Музаффар-хана тысячью доводов убедили его послать Тимар-хана, Ходжа Шамс-ад-дина, Джафар бека и прочих для охраны Гархи, что является вратами в те края. Однако мятежники овладели названным городом за день до подхода этих сил. Хотя битва и состоялась, од- 300 нако Тимар-хан и большая часть его спутников повели себя трусливо. Ходжа Шамс-ад-дин и прочие, ревнители своей чести, отличились и вернулись в ранах. В это же время Баба-хан Какшал и несколько других злоумышленников пересекли Ганг у Акмахала (Раджмахала) и примкнули к бенгальским бунтовщикам. Музаффар -хан послал Хусейн бека, Итрата Али, ещё нескольких храбрецов захватить край рукава Ганга10 и остановить продвижение мятежников. Этот рукав представляет собой залив, проложенный от реки в давние времена. Верные стали там лагерем, но однажды бурной и дождливой ночью, когда часовые уснули, смутьяны пересекли канал (джуибар) и внесли расстройство [в ряды войск падишаха]. Остальные негодяи, СТОЯВШИ6 напротив! Музаффар-хана, присоединились к ним, и тогда царёвы слуги разрушили укрепления (бархамзада) на том берегу и вернулись на свой. Каждый день происходили ожесточённые схватки, и [бойцы] сражались с пылом. Жизни отбрасывались ради сохранения чести, и жемчужина отваги обрела новый блеск.

надлежит послать войско в столицу Танд

а9

и тем вселить тревогу в

Разбушевался океан войны,

Бойцы издали клики,

Мечи собирали кровь, словно чаши — вино, Они напоили кровью землю.

Проворно птицы с тетивы слетали, Открывая клювы, чтобы крови испить. Кровь с мечей туманила мозг, Головы предводителей они швыряли под ноги.

Как-то раз отряд мятежников переправился через реку и напал на Итрата Али. Ходжа Шаме-ад-дин с несколькими смельчаками придал полю битвы новый блеск. Мощью возрастающей день за днём удачи длань завоевания взяла верх. Хотя в этой стычке погиб Хусейн бек, враг был запятнан прахом поражения. Девятнадцать дней длилось противостояние между войсками, и каждый день бунтовщики терпели крах. Они терпели одно поражение за другим. Кроме того, их тревожили вести о подходе царских сил. Проводя пустые и унылые советы, рассуждали: «Ещё не подошла [армия], сопутствуемая

Небесной помощью, а мы уже в таком положении! Когда же миропокоряющие войска соединятся, что с нами случится? Нам не остаётся ничего иного, как направиться по этой реке (руд) к Гангу и укрепиться в окрестностях Ориссы. Но, если представится случай, мы протянем руку дерзости к укреплениям». Ночью 20-го числа они выступили с этим мрачным намерением. Касим Али Систани и отряд мужей в дальнем укреплении сочли это движение отходом (ваирани) и немедля захватили несколько лодок. Получив донесения о том, Музаффар-хан забил в барабан радости, но благоразумно изготовился к битве: ведь, возможно, смутьяны замыслили какую-нибудь хитрость. Поутру превосходство неприятеля превзошло меру стойкости высокого и низкого, и воздаяние за алчность и самомнение свершилось!

301

Вот краткий рассказ о сей истории, служащей предостережением. Когда негодяи смутились и подняли якоря, Какшалы и многие иные мятежники добрались по названному каналу до Ганга и разграбили несколько кораблей. Это привело к возрастанию небрежности. Когда туда подошёл Масум-хан и по сговору, которого достиг с мерзавцами, начал палить из пушек по царским слугам, [сидевшим] в укреплениях, те пали духом и запятнались позором поражения, не приняв боя. Зулф Али Бадахши и Кучак Кундузи, их предводители, а также множество иных подлых негодяев осыпали прахом вероломства свои головы и примкнули к врагу. Неблагодарные объединились и ликовали. Получив такие известия, Музаффар-хан потерял нить рассудительности и по подозрительности и недостатку храбрости утратил твёрдость. У него не осталось ни ведущего разума, ни силы прислушаться к советам. Хотя верно мыслящие и опытные мужи убеждали его, говоря: «Разве понёс ты урон из-за ухода (ваирани) горсти скудоумных людишек, и разве принесёт врагу благо этот успех?12 Не следует поддаваться унынию, и пусть войско сражается испытанным способом», — их здравый совет оказался бесполезен, и его смятение возросло.

Из-за неверных представлений, помутнения разума, неуместных фантазии!, неспособности просчитать [действия] врага и жажды жизни его поступки стали беспорядочными. Не выстроив войска сам, не позволял вступить в бой военачальникам, готовым исполнить службу. После долгих разговоров разрешил некоторому числу воинов немед-

ленно выступить под началом Ходжа Шамс-ад-дина к тому месту, оказать ему поддержку и доложить о состоянии дел. Многие [бойцы], вспомнив о своей семье — а иные из малодушия, — уклонились от счастья сопровождать их. Немало воинов по низости, присущей их натуре, стали на путь бесчестья. Когда сердце командира утратило твёрдость, какой стойкости можно ожидать от подчинённых?

Ходжа рассказывал: «Пройдя немного, я увидел, что воины перебегают к врагу отовсюду, и время от времени кто-нибудь из спутников меня оставляет. Вскоре не осталось никого, за исключением Мутталиба13 (связанного с ним узами близости). Стало очевидно, что Господне предостережение: дало пинок спереди и тычок сзади спесивой и самолюбивой шайке, а смирение и мольбы лишь ободрили пороч-302 ных. В такой беде я ощутил отвращение к жизни и обратил лик к сражению вместе с тем верным героем. Итак, тот, не имеющий равных на ристалище доблести, получил несколько ран, и рухнул наземь, и отдал свою жизнь за честь. Тем временем показался Мухаммад Али Арлат (состоявший с ним в дружеских отношениях). И решил было, что он поможет мне, но вероломный и презренный молодчик пронзил меня копьём, и я упал полумёртвый. Неожиданно Мир Мухаммад, на коего я и не надеялся, оказал мне [сочувственную помощь] и отвёз к Масум-хану, что меня ободрил и передал казизада14. На сем поучительном поле, сидя на слоне, к которому меня привязали, я лицезрел чудеса [творимые] вершителями судеб, и внимал угодливым речам удачи, и копил опыт. Хотя бой закончился, а их успех всё рос, порочные мятежники были охвачены сильной тревогой. Внезапно показался крупный отряд, и они собрались уж разбежаться, как вдруг оказалось, что то Вазир Джамил, явившийся с дружескими намерениями. Их мужество вернулось, и [по рядам] прокатился ропот радости». Той полной зла ночью этот двуликий муж с десятью языками взял с собой лучших воинов и, прикрывшись маской сражения, повёл себя как праздный пустослов. Он растратил время [отведённое для] действия на пустые заявления и смутил многие сердца, которые было успокоились. В конце концов, наполнился прахом бесчестья и явил истинную сущность. Поместив давние обязательства на полку забвения, примкнул к врагу. Несмотря на то неприятели пребывали в

смущении и не ведали, чем окончится всё это, и как