Оставаясь в меньшинстве - Леонид Борисович Невзлин

общин России), во главе которой стоит нынешний главный раввин России Берл Лазар, а общины ортодоксального толка — в КЕРООР (Конгресс еврейских религиозных организаций и объединений в России), который возглавляет другой главный раввин России — Адольф Шаевич.

Я считал существование двух «конкурирующих» организаций положительным фактором, дающим верующим евреям свободу выбора. Мне казалось, что «должны расцветать все цветы». Что в России обязательно должны быть не только ортодоксальные иудеи, но и представители современных течений в иудаизме — реформисты и консерваторы.

Но именно благодаря высокой активности ортодоксальных еврейских организаций в нынешней России появился «новый старый» стереотип еврея — не застенчивый очкарик с характерным носом, а лихой танцующий хасид.

В 2000 году ко мне пришли главный раввин России Адольф Шаевич и раввин Пинхас Гольдшмидт, которые представляли Конгресс еврейских религиозных организаций и объединений в России. КЕРООР был первым объединением еврейских религиозных общин в стране, ему предшествовал созданный еще в 1989 году Всесоюзный совет еврейских религиозных общин (ВСЕРО), который возглавлял главный раввин СССР Адольф Шаевич. Про Шаевича я знал еще с перестроечных времен, а вот Пинхаса Гольдшмидта увидел впервые.

Где я и где синагога? В советскую эпоху я не встречал ни одного религиозного еврея, никогда не бывал в синагоге, а вся еврейская традиция в семье сводилась к маце. Но гости произвели на меня самое благоприятное впечатление. Беседу они вели достойно, не заискивали, объяснили, какие задачи стоят перед конгрессом. Я увидел настоящих профессионалов, озабоченных не собственным благополучием, а процветанием общины. Мне предложили возглавить КЕРООР. Я подумал и согласился. А в апреле 2000 года в КЕРООР прошли выборы и меня избрали председателем Координационного совета.

При этом я не хотел быть свадебным генералом и богатым благодетелем. Я начал изучать Тору, традиции, различные течения в иудаизме, иногда ходил в синагогу и старался быть в курсе деятельности конгресса.

Главной задачей того времени было воспитание кадров. За первое десятилетие с начала перестройки количество зарегистрированных еврейских общин в России резко выросло, а вот раввинов, да еще и говорящих по-русски, катастрофически не хватало. В самой России тогда было совсем немного иешив, а при советской власти их совсем не было: Шаевич, к примеру, получил еврейское образование в Раввинской семинарии в Будапеште в конце 70-х годов. Выход был найден в привлечении к раввинской службе бывших советских граждан, которые совершили репатриацию (алию) в Израиль, получили там религиозное образование и даже успели послужить в местных синагогах. Подход оказался верным.

Парадокс: эмиграция в Израиль способствовала возрождению еврейской религиозной жизни в России. С моей точки зрения, это — прекрасная иллюстрация того, насколько взаимоотношения между Израилем и диаспорой нелинейные и многогранные.

Так сложилось, что многие олигархи были евреями. Да и не только олигархи. «Еврейскую составляющую» можно было легко обнаружить и у многих реформаторов того времени: Явлинского[62], Чубайса[63], Немцова[64], Гайдара. Естественно, антисемиты, например, из газеты «Завтра», просто вибрировали от злобы, печатали антисемитские карикатуры и с ненавистью писали о мировом еврейском заговоре, о России, распродаваемой инородцами, и тому подобную чушь. Но в 90-е годы эти люди представляли собой достаточно маргинальную группу, не находившую поддержки ни в администрации президента, ни в правительственных кругах. Да и народу было не до рассуждений о коварных евреях.

Самое главное, что государственного антисемитизма, этого невидимого пресса, с которым каждый из нас был хорошо знаком с детства, больше не существовало! Слова «еврей» и «еврейский» перестали быть неприличными. Впервые за много десятилетий мы стали ощущать себя равными гражданами России. И тот факт, что в условиях демократии и базовых свобод именно евреи так быстро достигли зримых успехов, был самым убедительным для меня доказательством таланта и пассионарности еврейского народа, которые раскрылись в новой свободной стране. Тогда я верил, что так теперь будет всегда.

Но уже в конце 90-х понемногу, незаметно в стране начались кардинальные перемены, которые тогда еще не воспринимались как начало пути по построению вновь тоталитарного государства.

Первой жертвой этой политики стал президент РЕКа Владимир Гусинский. Я не хочу сказать, что его преследовали и что ему пришлось бежать из страны из-за своей национальности. Володя не устраивал «семью»[65] не только из-за своего неуживчивого характера, непредсказуемого поведения и неспособности договариваться. Главное, что Гусинский располагал бесценным информационным ресурсом — самым популярным и авторитетным телеканалом НТВ. А власть на примере выборов 1996 и 2000 годов прекрасно понимала, каким мощным оружием являются медиа. Поэтому и было решено сосредоточить их в одних руках, под полным контролем государства.

Следующим пострадал Борис Березовский.

О ползучем процессе тоталитаризации я расскажу дальше, а здесь отмечу, что с середины 2000 года Российский еврейский конгресс остался без своего президента и фактически без главного спонсора.

Такое странное положение продолжалось больше полугода, никто из Совета директоров РЕКа не хотел занимать эту должность. А в феврале 2001-го ко мне пришел совладелец консорциума «Альфа-Групп» Михаил Фридман[66] и предложил баллотироваться на этот пост. Я подумал, посоветовался с Ходорковским и согласился, прекрасно сознавая, во что ввязываюсь. Тем более что к тому времени у меня уже накопился некий опыт еврейской общественной деятельности в КЕРООРе, я участвовал в нескольких заседаниях РЕКа и у меня уже постепенно стал даже складываться план преобразований этой организации.

В марте 2001 года меня избрали исполняющим обязанности президента РЕКа, а чуть позже утвердили президентом.

РЕК действовал по простой схеме: состоятельные филантропы, входившие в бюро президиума, регулярно вносили деньги на развитие общинной жизни в России. В президиум входили несколько самых богатых и успешных российских евреев: Борис Хаит[67], Виталий Малкин[68], Михаил Фридман и другие, чей вклад в бюджет РЕК выражался в достаточно серьезных суммах. Но главным спонсором бюджета конгресса, который в 2001 году составлял более пяти миллионов долларов, являлся его президент. Так было заведено Гусинским, и я продолжил эту традицию.

Помимо состоятельных людей в органы правления входили многие известные ученые, артисты, адвокаты, журналисты и раввины. Чем филантропическая деятельность привлекала всех этих людей? Конечно, так они получали возможность устанавливать связи и знакомства с новой элитой страны. Но думаю, это было не главное. Прежде всего они хотели почувствовать себя причастными к некоему еврейскому братству, о котором многие слышали, но с которым практически никто не сталкивался в своей жизни. Ведь одним из последствий уничтожения еврейской общины в СССР стала разобщенность советских евреев, их изоляция, не было ощущения солидарности и братства, хотя именно в этом «тайном сговоре» антисемиты всегда обвиняют евреев.