Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

проштудировал древние и средневековые географические труды, чтобы вступить в следующий поединок с учеными экспертами во всеоружии: даже если они бросят в атаку Птолемея, он найдет, что ответить, и сам перейдет в наступление! До нас дошли четыре книги, принадлежавшие Колумбу (три из них снабжены подробными комментариями): латинский перевод «Книги сира Марко Поло» 1485 года, итальянский перевод «Естественной истории» Плиния 1489 года издания, экземпляр «Imago Mundi» Пьера д’Альи, напечатанный вместе с более второстепенными латинскими трактатами автора в Левене между 1480 и 1483 годами, а также «История вещей» Энея Сильвиуса (папы Пия II) 1477 года.

Две книги – «Imago Mundi» и «Historia Rerum» – изобилуют множеством пометок на полях, сделанных различными перьями, чернилами и с незначительными отличиями в почерке. Вероятно, Христофор и Бартоломео неоднократно их перечитывали. «Imago Mundi», по-видимому, была настольной книгой Христофора на протяжении ряда лет, а чистые листы в конце «Historia Rerum» он использовал для записи различных наблюдений. Эти заметки изучались биографами Колумба начиная с Фернандо и Лас Касаса, вызывая бурные и пустые споры самозваных экспертов-графологов о том, принадлежит ли та или иная записка Христофору или Бартоломео. В действительности это не играет никакой роли[89], поскольку оба брата работали вместе, обладая одинаковыми целями и идеями.

«Imago Mundi» Пьера д’Альи, кардинала Камбре, по сути, представляла собой всеобъемлющую географию мира, составленную примерно в 1410 году, еще до того, как Западная Европа заново открыла для себя географию Птолемея. Это служило одной из причин, по которой Колумб отдал предпочтение именно этой книге. Французский космограф следовал модели Марина Тирского, сделавшим Евразию непомерно длинной, а Атлантику – узкой. Колумбовский экземпляр «Imago» содержал два более поздних космографических трактата кардинала, написанных им уже после прочтения Птолемея, но и они прекрасно подошли Христофору, поскольку в них д’Альи взял на себя смелость не согласиться с александрийским мудрецом. В частности, он писал следующее: «Протяженность суши на восток намного больше, чем допускает Птолемей… Арийм[90] – это не просто расстояние в 90° от [конца] Востока, это гораздо дальше, потому что длина пригодной для жизни земли со стороны Востока занимает более половины окружности земного шара. Ибо, согласно философам и Плинию, океан, который простирается между оконечностью дальней Испании (то есть Марокко) и восточным краем Индии, невелик по ширине. Очевидно, что это море можно пройти за несколько дней при попутном ветре, и оно не покрывает три четверти земного шара, как полагают некоторые люди». Дальше в книге Колумба следуют многократные подчеркивания и замечания, словно он мысленно готовился сослаться на д’Альи всякий раз, когда кто-то начнет упоминать модель мира по Птолемею.

Колумб отмечает каждое упоминание о длине градуса, а иногда и пишет на полях: «Не так. Градус равен 562/3 римской мили» (или что-то в этом роде). Любое утверждение в «Имаго» об узости океана охотно подхватывается Колумбом, переписывается или комментируется. Взгляните на эти тезисы:

«Конец обитаемой земли на востоке и конец обитаемой земли на западе находятся достаточно близко, и между ними находится небольшое море.

Между концом Испании и началом Индии не так уж много пространства.

Между Индией и Испанией простирается лишь морской рукав.

Индия находится рядом с Испанией.

Истоки Востока и Запада близки.

От конца Запада до конца Индии по суше гораздо больше половины земного шара, то есть больше 180°.

От полюса к полюсу между концом Испании и началом Индии проистекает вода.

Аристотель [говорит], что между концом Испании и началом Индии есть небольшое море, проходимое за несколько дней… Ездра [говорит], что шесть частей [земного шара] пригодны для жизни, а седьмая покрыта водой. Заметьте, что блаженные Амвросий, Августин и многие другие считали Ездру пророком.

Юлий [Солин] учит, что все море от Индии до Испании за спиной (per dorsum) Африки судоходно.

Конец Африки и начало Индии не так уж далеки, но близки, и очевидно, что это море становится проходимым за несколько дней при попутном ветре».

В дополнение к упоминаниям об «узком» океане Колумб хватается за каждую крупицу «доказательств» чрезмерной протяженности Азии.

Заметьте, что царь Фарсиса[91] пришел к Господу в Иерусалим и провел в пути один год и тринадцать дней, как рассказывает блаженный Иероним. От гавани Красного моря до Индии плыть один год. И Соломону потребовалось три года, чтобы совершить кругосветное путешествие… От конца Запада (Португалия) до конца Востока (Индия) по суше расстояние огромно.

Глава д’Альи об Индии (Азии) также снабжена многочисленными комментариями Колумба. Его воображение будоражат, возбуждают могучие реки, золото, серебро, жемчуг и драгоценные камни, слоны, попугаи, грифоны и прочие чудовища. В одном из замечаний он обращает внимание на бесчисленные острова вокруг Индии, полные жемчуга и драгоценных камней. Разочарованный скудным упоминанием Офира[92] в «Imago», Колумб пишет заметку настолько длинную, что ее можно рассматривать почти как полноценное дополнение, полное ссылок на Третью книгу Царств и Вторую книгу Хроник о передвижениях Соломона и Иосафата. В ней Колумб добавляет: «Посмотрите на наши карты на бумаге, где изображена сфера». Естественно, следуя этим записям, картограф составил бы карты, демонстрирующие теорию узкого океана.

«История вещей» 1477 года («Historia Rerum Ubique Gestarum»), хотя и была напечатана на несколько лет раньше Imago Mundi, была написана примерно на тридцать лет позже. Составленная на основе трудов Птолемея, она была более точна и информативна по сравнению с «Imago», но по той же причине менее приемлема для Колумба. Тем не менее и у Птолемея, и у других древних авторов, цитируемых Энеем Сильвиусом, было много такого, что он мог бы использовать в свою пользу.

Итак, изучайте и анализируйте «тонкие сияющие тайны, написанные на хрустальных полях таких книг»[93] – все они указывают на одну, и только на одну цель великого предприятия: достичь Востока, двигаясь на запад. Глава Пьера д’Альи «О других знаменитых островах океана» не вызвала у Колумба никакого интереса. Он лишь только заметил, что под островами Горгады и Фортуна-ты следует понимать Кабо-Верде и Канары, причем земной рай, безусловно, находился не там. Таким образом, заметки на полях дают очень слабое утешение всем, пытающимся доказать, что Колумб не искал ничего более важного, нежели новые атлантические острова, а его интерес к Востоку возник только когда он пропустил мифическую Антилью. Авторы подобной теории либо игнорируют безошибочные свидетельства самих заметок, либо вежливо утверждают, что они были сделаны после Первого путешествия. На вопрос «Для чего им это нужно?» можно предположить два варианта ответа: 1) чтобы ввести в заблуждение потомков