Как приручить герцогиню - Меган Фрэмптон

Николаса обвиняли во многих грехах, особенно дамы, но никто и никогда не обзывал его умным. Надо будет сказать Клиффу, какого о нем мнения отдельные представительницы женского пола.

– Миледи. – Николас поклонился. Взглянув над головой дамы, он увидел Изабелл, сидевшую в противоположном конце гостиной. – Прошу меня простить. Жене требуется моя помощь. – В это время Изабелл вела разговор с неизвестной ему дамой и в его сторону даже не смотрела. Ее лицо не выражало ничего, кроме вежливого интереса.

– Конечно, ваша светлость, – ответила дама, но Николас ее уже не слышал.

– Николас! – Кто-то схватил его за рукав, и Николас ощутил инстинктивное желание развернуться и встретить наглеца ударом с правой в челюсть. Но тут он вспомнил, что находится в гостиной, а не на боксерском ринге. К тому же это был Грифф. Не то чтобы он не мог стукнуть брата или никогда этого не делал. Только место очень уж неудачное.

– В чем дело? – спросил он, не сводя глаз с Изабелл. Их взгляды встретились, и она послала мужу вежливую улыбку.

Он ненавидел эту улыбку, по крайней мере, когда она предназначалась ему. Он хотел, чтобы она улыбалась только ему – радостно, взволнованно, нетерпеливо, а не дарила равнодушную улыбку, как любому идиоту, оказавшемуся у нее на пути.

Николас хотел, чтобы она его желала.

– Мне необходимо обсудить с тобой ряд деловых вопросов, – сказал Грифф серьезнее, чем обычно, так что, вероятно, он собирался сообщить нечто очень важное. Впрочем, понятие «важное» в понимании Гриффа могло означать все, что угодно: и то, что служанка сожгла его счастливый шейный платок в процессе глажки – тот, в котором он сдал все экзамены, и то, что он получил не высший, а только удовлетворительный балл в классе.

Но только шейный платок Гриффа выглядел нормально, да и школу он уже окончил, так что, вероятнее всего, случилось что-то действительно серьезное.

– Пойдем в кабинет, – предложил Грифф, сделав знак Изабелл. Она в ответ кивнула.

Мужчины вышли. Николас облегченно вздохнул. Честно говоря, ему до зубовного скрежета надоели леди, молодые и не очень, пришедшие поглазеть на новоявленного герцога и его супругу.

Стоявший в холле лакей встрепенулся, но хозяин махнул рукой, показывая, что все в порядке.

– Сюда! – Николас распахнул дверь кабинета и пропустил брата вперед. Закрыв дверь, он с любопытством спросил: – В чем дело? Ты хочешь сообщить, что я стал королем какого-нибудь крошечного островного государства?

Грифф весело фыркнул. Что ж, по крайней мере, Николасу обычно удавалось его рассмешить.

– Нет, хотя это действительно имеет отношение к твоему наследству. Раньше все казалось совершенно ясным, я лично изучил все документы. Мы знали, что он поднимет шум, этого следовало ожидать, но…

– Всегда и везде есть «но», не правда ли? – Николас сел за стол, отодвинув кресло, чтобы можно было вытянуть ноги перед собой. – Сядь. Плохие новости покажутся приятнее, если сообщать и выслушивать их с удобствами.

Грифф сел на соседний стул.

– Речь идет не о плохих новостях, а так… о некоторых неудобствах.

Николас закатил глаза.

– Плохие, хорошие. Неудобные… Говори, наконец.

Грифф кивнул и глубоко вздохнул, судя по его виду, Николасу предстояло слушать лекцию целый час – не меньше.

– Только, пожалуйста, коротко, – поспешно добавил Николас. Он покосился на столик у стены, где, к счастью, стояло несколько бутылок с темно-коричневой жидкостью. Если Гриффа занесет, ему понадобится выпивка.

– В бумагах все правильно, ты герцог, вопрос не в этом. Но дело в том, что предыдущий герцог сумел убедить нескольких членов парламента в том, чтобы они хотя бы пересмотрели свидетельства.

– Значит, вопрос есть. – Новоявленный герцог подался вперед и забарабанил пальцами по столешнице. – Что это значит для меня? Насколько я понимаю, я никак не могу повлиять на решение.

Грифф вздохнул и сложил руки на груди.

– Нет, ты ничего не можешь сделать. Но если вдруг окажется, что он одерживает верх – во всяком случае, что его поддерживает общественное мнение, – твоя жизнь существенно усложнится.

Николас фыркнул, встал и направился к столику с бутылками.

– Пожалуй, быть герцогом – совсем не трудно. Достаточно стоять молча и выглядеть высокомерным.

– И еще управлять поместьями, появляться в палате лордов, следить за тем, чтобы были довольны твои рабочие и арендаторы, и еще делать множество самых разных дел, о которых я пока не знаю. – Грифф прищурился. – Ты же пока ничем полезным не занимался, разве не так? – спросил он тоном прокурора.

Ну да. Ничем. Но Гриффу это хорошо известно. Потому что они всегда занимались делами вместе.

Покосившись на брата, Николас решил этого не говорить. Он занимался герцогскими делами – старался узнать свою жену, каждое утро дрался на ринге и осматривал свой городской дом. Разве этого мало?

– Не делал. А если ты хочешь, чтобы я чем-то занялся, приходи помогать.

Грифф удивленно разинул рот.

– Как я могу тебе помочь?

На довольной физиономии Николаса расцвела широкая улыбка.

– Ты можешь быть моим секретарем. Это разумное решение. Ты уже помог мне разобраться с самыми срочными делами, но много других еще осталось. К тому же я никому не смогу доверять, как тебе. – Он развел руки в стороны. – Почему мы не подумали об этом раньше?

– Вероятно, потому что мы, – он подчеркнул голосом местоимение, – ни о чем вообще не думали.

– Что ж. – Николас с энтузиазмом взглянул на брата. – Решено, не так ли?

Грифф опять вздохнул. Именно этим он чаще всего занимался в его присутствии – многозначительно вздыхал.

– Ладно, я помогу тебе разобраться с делами, если ты…

Николас нахмурился, лихорадочно соображая, что брат может потребовать.

– Если ты научишь меня всему, что знаешь о женщинах.

Меньше всего Николас ожидал от брата такой просьбы. Но если бы существовал список вещей, в которых Николас был профессионалом, а его брат – нет, в нем был бы только один пункт – этот.

– Договорились. – И братья пожали друг другу руки.

Николас получил нового секретаря, которому безоговорочно доверял, и еще одну обязанность, добавившуюся ко всем остальным, от которых он легкомысленно отмахивался.

Его главная проблема – жена – быстро становилась единственной, которая его волновала по-настоящему.

Наконец, долгий и утомительный день кончился. Большую часть дня Изабелл приходилось вести вежливые беседы с людьми, которых она знала целую вечность, а они совсем ее не знали. А теперь ей предстоит организовать бал, на который явятся те же люди, которые будут ожидать чего-то, соответствующего их с Николасом титулу, дому, их скоропалительному браку, и которые, вместе с тем, не будут знать ничего. Ни о ней, ни о нем, ни о чем. Она так глубоко задумалась, что не заметила, как муж вошел в комнату, и вздрогнула, услышав его голос: