Непримиримые разногласия - Сандра Браун

присяжных, которые столпились в коридоре в поисках нужного зала. Адвокат с трудом пробрался сквозь них, и вместе с Кроуфордом вошел в зал судьи Спенсера.

Их встретил судебный пристав Чет Баркер. Он был большим мужчиной с общительным характером.

Чет поздоровался с Кроуфордом по имени.

— Важный день?

— Да.

Чет хлопнул его по плечу.

— Удачи.

— Спасибо.

Зад Кроуфорда едва успел соприкоснуться с сиденьем стула, как Чет попросил всех встать. Судья вошла в зал, поднялась на помост и села в кресло с высокой спинкой, которое Кроуфорд с беспокойством сравнивал с троном. В некотором смысле так оно и было. Здесь у достопочтенной судьи Спенсер была власть вершить судьбы.

Чет попросил всех сесть.

— Добрый день, — сказала судья. Она спросила адвокатов, присутствуют ли все стороны процесса, и когда с формальностями было покончено, сложила руки на кафедре.

— Хотя я приняла это дело от судьи Уотерса, я успела ознакомилась с ним. Итак, в мае две тысячи десятого года Грейс и Джо Гилрой подали заявление о временной опеке над своей внучкой Джорджией Хант, — она посмотрела на Кроуфорда. — Мистер Хант, в то время вы не оспаривали это?

— Нет, ваша честь.

Билл Мур встал.

— Если позволите, ваша честь?

Она кивнула. В своей обычной манере Мур изложил основные пункты ходатайства Кроуфорда о восстановлении опеки и кратко объяснил, почему было своевременно и правильно вернуть Джорджию ему. Закончил он словами:

— Мистер Хант любит Джорджию, и она любит его, что подтверждают два детских психолога. Я полагаю, у вас есть копии их заключений?

— Да, и я их просмотрела, — судья задумчиво посмотрел на Кроуфорда, затем сказала: — У мистера Ханта будет возможность выступить перед судом, но сначала я хотела бы услышать мнение Гилроев.

Их адвокат вскочил на ноги, горя желанием озвучить возражения против ходатайства Кроуфорда.

— Эмоциональная стабильность мистера Ханта была поставлена под сомнение четыре года назад, ваша честь. Он отдал свою дочь без возражений. Это указывает, что он знал, что его ребенку будет лучше с бабушкой и дедушкой.

Судья подняла руку.

— Мистер Хант признал, что в то время в интересах Джорджии было находиться с ними.

— Мы надеемся убедить суд, что она должна остаться с Гилроями.

Адвокат вызвал Грейс для дачи показаний. Она заняла свидетельское место и дала присягу.

— Миссис Гилрой, почему вы и мистер Гилрой оспариваете ходатайство вашего зятя о восстановлении опеки? — обратилась к ней судья Спенсер.

Грейс облизнула губы и начала подробно рассказывать о здоровой домашней обстановке, которую они создали для внучки.

Судья Спенсер наконец прервала ее.

— Миссис Гилрой, никто в этом зале суда, даже мистер Хант, не оспаривает, что вы были хорошими опекунами Джорджии. Мое решение будет определяться не тем, хорошо ли вы обеспечили ребенка, а тем, готов ли и способен ли мистер Хант обеспечить ей такие же хорошие условия.

— Я знаю, что он ее любит, — сказала Грейс, бросив на Кроуфорда тревожный взгляд. — Но одной любви недостаточно. Чтобы чувствовать себя в безопасности, детям нужно постоянство. Поскольку у Джорджии нет матери, ей нужны особые условия.

— Я могу их обеспечить, — бормотание Кроуфорда привлекло неодобрительные взгляды всех, включая судью.

Билл Мур подтолкнул его локтем и прошептал:

— Дождись своей очереди.

Судья задала Грейс еще несколько вопросов, в результате его теща сказала, что удаление Джорджии из их дома сейчас приведет к потрясениям в ее налаженной жизни. Закончила она словами:

— Мы с мужем считаем, что разрыв с нами окажет пагубное влияние на эмоциональное и психологическое развитие Джорджии.

Кроуфорду это заявление показалась отрепетированным. Наверняка адвокат научил Грейс, что нужно сказать.

Судья Спенсер спросила Мура, есть ли у него какие-либо вопросы к миссис Гилрой.

— Есть, ваша честь, — адвокат направился к свидетельскому месту и не стал тратить время на любезности. — Джорджия часто проводит выходные с мистером Хантом, не так ли?

— Ну, да. Как только мы почувствовали, что она достаточно взрослая, чтобы провести ночь вдали от нас, и что Кроуфорд… достаточно надежен, мы начали позволять ему оставлять ее на ночь. Иногда на две ночи.

— Как выглядит Джорджия, когда возвращается к вам после этих ночевок?

— Довольна ли?

— Каково ее состояние? Бежит ли она к вам с плачем, раскинув руки, благодарная за то, что вернулась? Кажется ли она испуганной или травмированной, замкнутой, необщительной?

— Нет, она... в порядке.

— Плачет только тогда, когда отец возвращает ее вам. Так?

Грейс колебалась.

— Она иногда плачет, когда он ее высаживает. Но не каждый раз.

— Чаще плачет после того как провела с ним много времени, верно? Другими словами, чем дольше она с ним, тем сильнее ее печаль от разлуки, когда возвращается к вам, — Мур увидел, что адвокат Гилроев собирался возразить, махнул ему и извинился перед судьей, но Кроуфорд знал, что он не сожалеет о том, что эти слова будут зафиксированы в протоколе. Затем он задал Грейс еще один вопрос: — Когда вы в последний раз видели мистера Ханта пьяным?

— Довольно давно. Я точно не помню.

— Неделю назад? Месяц? Год?

— Дольше.

— Дольше, — повторил Мур. — Четыре года назад? В самый тяжелый момент его горя из-за потери жены?

— Да. Но...

— Мистер Хант когда-нибудь был пьян, находясь с Джорджией?

— Нет.

— Он когда-нибудь выходил из себя и бил ее?

— Нет.

— Кричал на нее, использовал оскорбительные или вульгарные выражения в ее присутствии?

— Нет.

— Не кормил ее, когда она была голодна?

— Нет.

— Не появился, когда она его ждала? Он когда-нибудь пренебрегал физическими или эмоциональными потребностями своей дочери?

Грейс опустила голову и тихо ответила:

— Нет.

Мур повернулся к судье и развел руки в стороны.

— Ваша честь, это разбирательство отнимает у суда время. Мистер Хант совершил несколько ошибок, которые он с готовностью признает. Теперь он полностью перестроил свою жизнь. Он переехал в Прентисс из Хьюстона, чтобы регулярно видеться с дочерью. Он прошел консультацию, которую ваш предшественник назначил двенадцать месяцев назад. Год не уменьшил его решимости вернуть опеку над своим ребенком, и я утверждаю, что, за исключением их собственных эгоистичных интересов, у мистера и миссис Гилрой нет никаких оснований оспаривать ходатайство моего клиента.

Адвокат Гилроев вскочил на ноги.

— Ваша честь, основания моих клиентов для оспаривания этого