Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

разные объяснения, иногда отрицая добровольность сотрудничества. Риль в СССР сохранял относительную свободу. Сталин был осведомлен о его работе. Когда 18 ноября 1949 года Л. Берия, И. Курчатов, А. Завенягин, Ю. Харитон и другие (более тридцати человек), награжденные 29 октября за успешное испытание атомной бомбы званиями Героев Социалистического Труда, направили Сталину благодарственное письмо, подготовленное каллиграфическим почерком в одном экземпляре, Сталин в левом верхнем углу документа написал вопрос: «Почему нет Рилля (немец)?». Риль тоже был удостоен звания Героя Социалистического Труда, и ему уже были вручены 16 ноября медаль Золотая Звезда и орден Ленина. Остается неизвестным, отказался ли Риль участвовать в подготовке письма или Берия и Завенягин – организаторы верноподданнического обращения – решили не показывать его немецкому коллеге. Он вряд ли подписался бы под письмом с обещанием Сталину «с еще большей энергией и самоотверженностью работать над дальнейшим развитием… и отдать все силы и знания, чтобы с честью оправдать Ваше доверие».

Полный текст Постановления СМ СССР от 29 октября, опубликованный в книге «Атомный проект СССР» (1999. Т. 2. С. 556), в отношении Риля говорит:

«84. РИЛЯ Николая Васильевича, доктора, начальника лаборатории, руководителя разработки и внедрения в производство технологии изготовления чистого металлического урана:

– представить к присвоению звания Героя Социалистического Труда;

– премировать суммой 350 000 руб. (помимо выданной ранее части (50 %) премии в сумме 350 000 руб. и автомашины “Победа”).

Присвоить доктору Рилю Н. В. звание лауреата Сталинской премии первой степени.

Установить доктору Рилю Н. В. двойной оклад жалованья на все время его работы в данной области.

Построить за счет государства и передать в собственность доктору Рилю дом-особняк или дачу, с обстановкой…»

И. В. Курчатов, «руководитель работ по созданию атомных реакторов», награждался по более высокой категории: 500 000 рублей и автомашиной ЗИС-110. Самую высокую награду получил Харитон Юлий Борисович, «главный конструктор атомной бомбы…»: 1 000 000 рублей и автомашину ЗИС-110. К подаренному автомобилю полагался и шофер на государственной зарплате.

В 1954 году Риль получил и Ленинскую премию, а также особую премию Средмаша и в качестве подарка от Маленкова и Хрущева – дачу в Абхазии недалеко от Сухуми.

Арест Тимофеева-Ресовского. Карлаг, Электросталь и Сунгуль (1945–1947)

Тимофеева-Ресовского арестовали ночью 13 сентября. Его рассказы об этом событии варьировали в зависимости от собеседника. Но причину ареста Николай Владимирович не скрывал: он сопротивлялся демонтажу и вывозу в СССР сложного оборудования, особенно нейтронного генератора и других установок для облучения животных. В то время трофейные команды работали на всей территории Восточной Германии. Каждый советский вуз или научно-исследовательский институт посылал свою команду. Профессорам выдавали форму полковников, доцентам – майоров, аспирантам – лейтенантов. Рабочие бригады формировались на месте из остарбайтеров. Из Тимирязевской сельскохозяйственной академии, где я тогда заканчивал первый курс, за два месяца до падения Берлина отправили отряд, состоявший из двенадцати профессоров во главе с экономистом, профессором С. Г. Колесневым. Нужно было обследовать восточные территории, отходившие по Ялтинским соглашениям Польше. Уже в марте 1945 года из оккупированных Красной Армией территорий вокруг Бреслау (сейчас это Вроцлав) стал прибывать в учебные хозяйства Тимирязевки племенной немецкий скот: лошади-тяжеловозы, породистые свиноматки и хряки, а также сельхозтехника и многое другое. В мае для физиологов растений прибыла разобранная лаборатория искусственного климата с большой теплицей, для ботаников – новый гербарий и микроскопы, для кафедр химии – наборы реактивов и приборы. Библиотека ТСХА пополнилась за счет библиотеки Лейпцигского университета. Студенты, и я в том числе, работали на разгрузке товарных эшелонов, прибывавших в Москву. Каждая такая трофейная команда, а их были сотни, имела свои приоритеты. Демонтировались и отправлялись в СССР заводы: автомобильный (Опель), оптический, химические и другие. Институт по изучению мозга в Бухе, в составе которого был и относительно небольшой отдел генетики и биофизики, освобождался от оборудования московским Институтом мозга АМН СССР, директором которого был в то время академик Семен Александрович Саркисов. А. И. Солженицын со слов Николая Владимировича в Бутырской тюрьме в 1946 году запомнил и потом записал некоторые подробности:

«В 1945-м году советские войска вошли в Бух (северо-восточное предместье Берлина), Тимофеев-Ресовский встретил их радостно и целеньким институтом… Приехали представители, походили, сказали: – У-гм, пакуйте все в ящики, повезем в Москву. – Это невозможно! – отпрянул Тимофеев, – все погибнет! Установки налаживались годами! – Гм-м-м., – удивилось начальство. И вскоре Тимофеева и его заместителя Царапкина арестовали и повезли в Москву… Теперь президент научно-технического общества 75-й камеры бодрился, что он нигде не допустил ошибки» (Архипелаг ГУЛАГ. Париж, 1973. С. 592.)

Постановление на арест было составлено наспех 27 сентября: «…выехал в научную командировку в Германию и оттуда не возвратился, т. е. изменил Родине…»

Постановления на арест утверждались разными начальниками, высшим по чину был генерал армии В. Н. Меркулов, нарком госбезопасности СССР.

Вслед за Тимофеевым-Ресовским в начале октября был арестован в Бухе и Карл Циммер, которого несколько раз допрашивали через переводчика. В это же время арестовали и генетика Сергея Романовича Царапкина, друга и заместителя Тимофеева-Ресовского, и других русских сотрудников института. Их объединили в одно дело. Циммера как немецкого ученого вместе с немецкими коллегами Борном и Катчем выделили в особое производство. Их обвинили в «саботаже демонтажа ценного оборудования института». Обвинение сформулировала новая комиссия, в которой главную роль играл полковник медицинской службы НКВД Г. М. Майрановский, главный токсиколог НКВД, изучавший яды, действующие на нервную систему и мозг. В декабре русских заключенных перевели в Москву. Судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР по делу Тимофеева-Ресовского и Царапкина происходило в Москве 4 июля 1946 года. Приговор, лишение свободы в ИТЛ сроком на десять лет с конфискацией имущества, объявили к ночи в тот же день.

Карл Циммер и другие немецкие сотрудники Тимофеева-Ресовского – А. С. Катч и Г. Борн – после множества допросов в Берлине были отправлены в лагерь немецких военнопленных в Красногорске, недалеко от Москвы. Весной 1946 года Николаус Риль, уже создавший на базе завода «Электросталь» возле Ногинска завод по производству металлического урана, который выдавал по тонне урана в неделю, приобрел достаточный авторитет. Завенягин, выполнявший по линии НКВД все требования Риля, и Борис Ванников – по линии СНК получили от Риля просьбу, которую они не могли проигнорировать. Риль заявил, что Циммер, Борн (радиохимики по урану) и Александр Катч (медик) должны быть включены в исследовательскую группу на заводе «Электросталь»:

«Русские привезли этих ученых в Электросталь и включили в мою группу. Однако было очень трудно оправдать их присутствие на урановом заводе. Я старался доказать, что радиохимия