Человек из Оркестра - Галина Муратова

это снимали какое-то кино и вот — оставили декорацию. И Влад понял, что они не против были, если бы данная декорация осталась навсегда. Им было удобно. И правда, у них сильно клевало, они таскали рыбешку не переставая.

Понаблюдав немного за этой идиллией, Влад отправился дальше своим путем. Но что-то мешало ему, он сменил свою обыкновенно решительную походку на мямлинский какой-то шаг и вернулся опять на мостик.

Один из мужиков, будто поняв о нем что-то, позвал прихватывающим жестом руки.

Сам от себя такого не ожидая, Влад спустился по гранитным ступенькам к ним. Он поздоровался с ними и стал наблюдать за их ловкими движениями. На лице его отплясывала зависть к этим рыбакам, которые, среди этой колючей зимы, нашли зеленый оазис и радовались этому, не придумывая себе лишних проблем.

На искусственном газоне отдыхали местные утки, которые не могли поверить в это недоразумение, что — привычная зеленая трава, но не съедобная. Подплывали новые и тут же начинали щипать искусственную зелень. После чего, рассерженные, уплывали, подальше от непонятного.

Влад долго стоял и смотрел на этот неожиданный оазис. Он даже подержал удочку, пока ее хозяин согревался чаем из термоса.

Вечер наступил быстро и разом.

Мужчины стали собираться домой. Счастливые лица выражали полноценный сюжет — надо находить радость повсюду, даже среди этих странных забытых декораций.

Влад очень тепло попрощался с рыбаками. И вдруг один из них сказал, пожав ему руку выше локтя:

— Не хандри. Это вредно. Приходи завтра сюда. Я тебе спиннинг прихвачу, поучаствуешь.

И они разошлись. Мужики пошли по узким улочкам центра к себе домой, а Влад спустился опять на газон, присел там на кнехт и вдруг понял, что ему сейчас предложили сюжет, достойный неуловимого смысла жизни.

И Влад уже скучал по рыбалке. И ушел в состоянии ожидания завтрашней рыбалки.

У ног Влада спали, утки, засунув для безопасности голову под крыло. Они никого и ничего не боялись. И похоже, этот зеленый помост тоже был им подарком.

И Влад подумал, что бы такое ему надеть. Чтобы не замерзнуть завтра, какую куртку, какие сапоги. И, размышляя о приятном, он благополучно дошел домой.

Утром, с поздним рассветом, Влад утеплился и пошел к мостику.

Но там уже ничего не было. Ни помоста, ни травы. Одни утки плавали на освободившемся пространстве.

Рыбаки не пришли.

Наверное, они уже знали, что ночью позорные остатки съемок убрали. Руководство города гневалось, экологи уже выставили протестующий пикет.

Влад постоял немного на мостике. Он понял, что мгновение радости, случившееся с ним вчера, уплыло вместе с помостом с искусственной травой. И это сильно его огорчило. Он смотрел на уток внизу и надеялся, что они разделяют с ним эту горечь утраченного.

Ему очень хотелось в это верить.

И еще он вспомнил вчерашних рыбаков, общение с ними, простое и недвусмысленное, которого ему, Владу, так не хватало.

И казалось нормальным, что эти чужие люди прочитали о нем всё и, не осудив, пригласили на встречу. Которая, вроде, и не случилась, но это уже было не по их вине.

Синяя тетрадь,

25 ноября 2020

Знаки препинания

Она жила без знаков препинания. И использовала в своей этой странной жизни восторженный восклицательный знак. И поступки, и речь ее были скоростными до лихачества, речь — быстрой, схожей с лепетанием, порой мало осмысленным. Но, несмотря на эти внешние недостатки и отсутствие степенности, она была очень человеком надежным. И окружающие люди относились к ее метеорному состоянию, постоянного спеха, надрыва от этого спеха, все же с большим доверием.

Потому что ясная в ней доброта была притягательной. А на всегдашнее мелькание ее, появления и исчезновения, и шумное ликование при этом, восторжение, не оставляли в стороне. Человек, увидев ее однажды, был обречен на дальнейшие плохие и хорошие изменения в своей жизни. Не все хотели этого или стремились к общению с ней. Но её это интересовало мало, она втягивала людей в свой водоворот существования, и они, попадая туда, пропадали, или их выносило на другую широту и долготу низменных своих координат.

Она с утра до ночи носилась на своем спортивном «Порше» по городу, и собирала от людей «спасибо», как грибы. И с полным лукошком таких благодарностей, она, бывало, засыпала прямо в машине.

Крепко и спокойно спала в неудобной позе, не придавая этому, ну никакого значения. Едва открыв глаза, она выпивала минеральной воды прямо из бутылки и ехала по своим делам нового наступившего дня, ненавидя при скорой своей езде каждый светофор лично, если он вдруг делался красной помехой в делах нового дня. Успешного, иначе и быть не могло.

Но сегодня, проснувшись как всегда — на заднем сиденье своей машины, она не сразу поняла, где она находится. А находилась она на штрафстоянке, куда её благополучно в ночи доставили эвакуатором. Накануне был какой-то вязкий день, и она, сильно устав, остановила машину где-то на окраине незнакомого ей места и уснула, накрывшись старой дубленкой, которая всегда валялась на заднем сиденье. И часто служила ей теплым одеялом.

Поскольку своего дома у нее еще не было, она снимала квартиру в центре, но как-то там не прижилось, и поэтому часто ночевала в чужих домах или в машине. Машины у нее было аж две. «Порше» — для удобства и джип — для поездок за город. Обе машины были похожи на авоськи.

В их салоны были напиханы все ее вещи. Здесь легко можно было переодеться, умыть лицо из бутыли воды и поесть сухариков или печенок, которые всегда находились тут же, в пакете, который удобно висел на крюке.

Но, однако, Ося, так звали ее, от слова «оса», наверное, и за ее постоянное жужжание и желание передвигаться.

Итак, Ося проснулась на штрафстоянке.

Она резко встала и стремительно вышла из машины. И, не менее стремительно, налетела на охрану — как они посмели!

Надо сказать, что охранники испугались внезапному появлению этой пигалицы, которая размахивала перед ними своими мелкими кулачками.

Но, поскольку Осе стало быстро очень скучно, ей пора было ехать в свою жизнь, где её ждали люди, она безоговорочно оплатила все штрафы и, окрыленная свободой, пошла к своей машине.

А там уже стояли кругом местные автолюбители. Машина очень им приглянулась. Ося зарделась горделивостью и подошла.

— Нравится! — утвердила она настроение сборища. — Красавица.

И она, нырнув за руль, приветливо попрощалась нетерпеливым взмахом руки и укатила подальше от этих завистливых взглядов.

Но что-то