Дипломатия - Генри Киссинджер

В 1954 году в Южном Вьетнаме было мало оснований для формирования нации и еще меньше для демократии. И тем не менее ни в стратегических расчетах Америки, ни в ее уверенности в том, что Южный Вьетнам должен быть спасен посредством демократических реформ, эти реалии не были приняты во внимание. С энтузиазмом невинных младенцев администрация Эйзенхауэра с головой окунулась в дело защиты Южного Вьетнама от коммунистической агрессии и в задачу национального строительства во имя того, чтобы дать возможность обществу, чья культура резко отличается от американской, сохранить только что обретенную независимость и исповедовать свободу в американском смысле слова.

Даллес настаивал на безоговорочной поддержке Нго Динь Зьема на том основании, что это «единственная годная лошадка». В октябре 1954 года Эйзенхауэр, стремясь получить выгоду от неприятной обязанности, написал Нго Динь Зьему, пообещав ему помощь, обусловленную характером «мероприятий… по проведению необходимых реформ». Американская помощь «будет соотноситься» со степенью независимости Вьетнама, в зависимости от «наличия у него сильного правительства… и в такой степени идущего навстречу национальным чаяниям своего народа», чтобы это вызывало уважение к себе как внутри страны, так и за рубежом[917].

В течение нескольких лет все, казалось, встало на свои места. К концу срока пребывания у власти администрации Эйзенхауэра Соединенные Штаты передали Южному Вьетнаму в виде помощи свыше одного миллиарда долларов; в Южном Вьетнаме находился американский персонал численностью в 1500 человек, а посольство Соединенных Штатов в Сайгоне стало одной из крупнейших дипломатических миссий мира. Консультативная группа по оказанию военной помощи Соединенных Штатов, состоявшая из 692 человек, превысила все лимиты, установленные Женевскими соглашениями для иностранного военного персонала[918].

Вопреки всем ожиданиям и при солидной американской поддержке разведывательного характера, Нго Динь Зьем подавил деятельность тайных обществ, стабилизировал экономику и сумел установить контроль центральной власти — потрясающие достижения, которые приветствовали в Америке. После поездки во Вьетнам в 1955 году сенатор Майк Мэнсфилд докладывал, что Нго Динь Зьем олицетворяет «подлинный национализм» и взялся «за, казалось бы, проигранное дело свободы, вдохнув в него новую жизнь»[919]. Сенатор Джон Ф. Кеннеди одобрил двуединые основы вьетнамской политики Америки, безопасность и демократию, называя Вьетнам не просто «краеугольным камнем» безопасности Юго-Восточной Азии, но «испытательным полигоном демократии в Азии»[920].

События вскоре показали, что Америка праздновала лишь перерыв в коммунистическом давлении, а не постоянное достижение. Предположение Америки о том, что ее уникальный тип демократии вполне годится на экспорт, оказалось ошибочным. На Западе политический плюрализм достиг своего расцвета в гармонично развитых обществах, в которых общественный консенсус уверенно и прочно присутствует уже в течение достаточно длительного времени, обеспечивая терпимость к оппозиции и не ставя этим под угрозу жизнеспособность государства. Но там, где нацию только предстоит создать, оппозиция может оказаться угрозой самому национальному существованию, особенно когда отсутствует гражданское общество, выступающее в роли «сетки безопасности». При данных обстоятельствах сильным, и даже всеподавляющим является искушение поставить знак равенства между оппозицией и предательством.

Все эти тенденции усиливаются многократно во время партизанской войны. Поскольку партизанская стратегия заключается в том, чтобы постоянно подрывать то единство, которое правящим институтам уже удалось достичь. Во Вьетнаме партизанская деятельность никогда не прекращалась, а в 1959 году она значительно активизировалась. Изначальная цель партизан — недопущение консолидации стабильных законных институтов. Их любимыми объектами нападения являются худшие и лучшие правительственные чиновники. Они нападают на худших ради завоевания популярности и симпатий, «наказывая» продажных или притесняющих население чиновников. А на лучших они нападают потому, что это наиболее эффективный путь помешать правительству обрести законность и подорвать эффективное функционирование общенациональных гражданских служб.

К 1960 году ежегодно ликвидировалось примерно 2500 южновьетнамских официальных лиц[921]. Лишь небольшое число людей с активной жизненной позицией и гораздо большее число самых продажных готовы были пойти на такой риск. В соревновании между государственным строительством и хаосом, между демократией и репрессиями партизаны имели большое преимущество. И даже если бы Нго Динь Зьем был реформатором американского типа, сомнительно, что он выиграл бы в неравной гонке между временем, необходимым для реформ, и временем, достаточным для того, чтобы погрузить страну в хаос. Безусловно, даже если бы его страна не погрязла в пучине партизанской войны, Нго Динь Зьем не смог бы показать себя значительно более демократичным лидером. Как чиновник-мандарин, он брал за образец конфуцианского правителя, правящего в силу добродетели, а не консенсуса, который благодаря успехам добился законности, так называемого «мандата неба». Нго Динь Зьем инстинктивно шарахался от самой концепции законной оппозиции, как и все руководители китайского стиля, от Пекина до Сингапура, и почти все руководители в Юго-Восточной Азии, испытывавшие гораздо меньшие внутренние трудности. Какое-то время достижения Нго Динь Зьема в области государственного строительства затмевали медленные темпы проведения демократических реформ. Однако по мере того, как снижался уровень внутренней безопасности в Южном Вьетнаме, скрытые конфликты между американскими ценностями и южновьетнамскими традициями не могли не обостриться.

Несмотря на формирование при поддержке Америки южновьетнамских вооруженных сил, ситуация с безопасностью внутри страны постоянно обострялась. Американские военные исходили в своей деятельности из уверенности в собственных силах, характерной для американских политических реформаторов. И те и другие были убеждены в том, что они так или иначе нашли абсолютно надежное средство для достижения успеха в этой разрываемой на части стране, географически и культурно удаленной от Соединенных Штатов. Они занимались созданием вьетнамской армии как копии собственной. Американские вооруженные силы были подготовлены к войне в Европе; их единственным опытом в развивающемся мире была Корея, где перед ними стояла задача сражаться с обычной армией, пересекшей международно признанную демаркационную линию, при, в общем-то, позитивно настроенном населении, то есть в ситуации, очень схожей с той, которая, как предвидели специалисты по военному планированию, могла сложиться в Европе. Но во Вьетнаме война велась в отсутствие четко определенных линий фронта; снабжаемый из Ханоя противник ничего не защищал и нападал по собственному усмотрению; он был одновременно и везде, и нигде.