Возлюбленная виконта - Луиза Аллен

Эллиотт потянул, и ночная рубашка сползла с нее. Оказалось, он тоже без одежды.

Он глухо прорычал, прижался к ней, и Белла почувствовала, что в ее бедро уперлось что-то твердое. Он, конечно, обещал, что все ограничится поцелуями, но она понимала, мужчине трудно остановиться, раз началась любовная игра. Значит, это произойдет прямо сейчас. Белла пыталась расслабиться, отодвинуться от него, но ничего не могла поделать с собой. Напряглась, почувствовав на себе тяжесть тела Эллиотта.

— Арабелла?

Она заставила себя взглянуть на него. Голубые глаза Эллиотта казались бездонными при свете горевших свечей, губы чуть раздвинулись. Белла догадалась, что он пытается дышать равномерно. Его рука оказалась на ее животе, она ощутила знакомую прохладу кольца, кольца, которое когда-то украшало руку Рейфа. Пальцы проникли между ее ног, где было жарко и влажно. Ей стало стыдно.

— О да. Вы уже готовы. — Казалось, он доволен. Рейф тоже был доволен до тех пор, пока… Эллиотт решительно вошел в нее. От страха все ее тело напряглось. Стержень оказался слишком жестким, слишком большим. Стало больно… Она должна двигаться. Она должна двигаться, обнимать его… Но у нее ничего не получалось. Белла лишь лежала неподвижно, точно деревянная кукла, которую она вообразила совсем недавно. Лежать под ним, пока ее придавливало упругое тело, пока его стержень наполнял ее. Использовал ее.

«Не думай так. Это твой долг, он имеет право на это». Белла открыла глаза и увидела, что Эллиотт пристально смотрит на нее. Он был в восторге, забыл обо всем, но где-то в глубине души она догадывалась: все идет не так, чего-то не хватает.

— Арабелла… — Эллиотт закрыл глаза, издал приглушенный крик, тело конвульсивно прижалось к ней, лицо напряглось. Белле казалось, он раздавит ее. Вскоре он обмяк, покоясь на ней. Она чувствовала жар, влажную кожу и прикосновение жестких волос, покрывавших его грудь и ноги.

Между ее ног что-то стало непривычно пульсировать, заболело, точно ее неудовлетворенное тело возражало против такого обращения.

— Арабелла? — Он смотрел на нее. Волосы закрывали ему глаза. Лицо казалось суровым и ранимым. — Получилось не очень хорошо, да?

— Мне жаль. — Белла не знала, что сказать.

— Тут нечего жалеть. — Сухая нотка в его голосе говорила о том, что дело обстоит совсем иначе. Белла права, он был слишком добр и не посмел выказать разочарование. Эллиотт сполз с нее, привлек к себе. Ее щека оказалась на его плече. — А теперь спите.

— Но…

— Арабелла, мы осуществили брачные отношения. Для начала достаточно.

Она подняла голову, пытаясь взглянуть, на него.

— Это так… и должно было произойти?

— А вы как считаете? — Эллиотт наблюдал за ней с каменным лицом, не собираясь помогать в щекотливой ситуации.

Конечно, так не должно было случиться. Наверное, он страшно разочарован тем, что пришлось заключить с ней брак. Белла отчаянно покачала головой, он рассмеялся.

— Вот такие дела. Мы подумаем над этим. Арабелла, устраивайтесь удобнее и усните.

«Я его забавляю? Неужели это лучше, чем презрение, оскорбления и насилие? Похоже на то». Она легла, прижалась щекой к согретому его телом месту и закрыла глаза. Возможно, если он утром повторит попытку, у нее все получится. Белла расслабится, все закончится до того, как она успеет испугаться. До того, как ей станет больно. Тогда ему будет намного приятнее.

Эллиотт проснулся рано утром, каждый мускул его тела напрягся от возбуждения. Он сразу догадался, где находится и кто спит глубоким сном рядом с ним. «Арабелла, похоже, единственное безмятежное существо в постели», — угрюмо подумал он. Прижавшись щекой к его плечу, она лежала в том же положении, в каком заснула. Ночью ее рука, видно, что-то искала, ибо сейчас расположилась на его теле, пальцы легко обхватили затвердевший стержень. Ему захотелось, чтобы Белла сжала его крепче.

Прошлая ночь обернулась… подлинным разочарованием. Он подумал, что она уже созрела для него и готова к любовным играм, но что-то пошло не так. Возможно, во время любовных утех она думала о предательстве Рейфа? Или же Эллиотт ее не понял, не заметил, что нервное возбуждение взяло верх над чувствами? Ему хотелось повернуться на другой бок, снять ночную рубашку и овладеть ею еще раз, прежде чем она проснется и вспомнит о своих нервах. Нет. Он старался дышать спокойно и воздержался от намерения потереться своей игрушкой о ее ладонь. Нет, Белла должна знать, что делает, полностью увлечься им. Именно им.

Вчера ему долго не удавалось заснуть, никак не мог понять реакцию Арабеллы на свои ухаживания. Она действовала отнюдь не так, как женщина, у которой был роман с опытным повесой, подобное поведение можно было ожидать от девственницы. Наверное, сказалась беременность. Но Эллиотт не был в столь близких отношениях с замужними женщинами, чтобы спросить их, как рождение ребенка влияет на любовные отношения.

Он тихо высвободил свое достоинство из ее пальцев. Выскользнув из постели, отчетливо увидел ее лицо. На нем остался след высохшей слезы. Его жена плакала в брачную ночь. Эллиотт понятия не имел, как ее утешить, что сказать. «Сказать, что она сейчас в безопасности? Что я не похож на брата, даже если видеть его каждый раз, глядя на меня? Что я не брошу ни ее, ни ребенка?»

— Обещаю, я позабочусь о тебе, — пробормотал он.

Но ведь ей это и так известно? Похоже, ей не хватало чего-то. Он что-то не мог дать ей. Он не знал, чего именно.

Эллиотт осторожно затворил дверь комнаты для одевания, вошел в свою спальню. Это, правда, спальня Рейфа. Женщина в розовом будуаре, обставленном для шлюхи, тоже не принадлежала ему. Она — брошенная Рейфом любовница. Но им придется забыть об этом.

Он не привык спать в ночной рубашке. Стянул ее через голову и бросил на кресло, промахнулся, выругался и лег в постель. В зеркале над собой увидел отражение обнаженного тела с наполовину возбужденным членом.

По сравнению со своим элегантным холеным братом он напоминал трудягу. Рейф и не подумал бы о том, чтобы помочь работникам на полях собрать урожай до начала дождей. Не сидел бы на рассвете рядом с пастухами во время ягнения. Ему не доставило бы удовольствия обшивать крышу деревом вместе с плотниками, если бы зданию потребовался ремонт.

Рейфу пришлось бы не по вкусу потеть и биться на ринге, смеяться в каком-нибудь уютном постоялом дворе с друзьями, которые только что пытались двинуть ему в челюсть. Он вряд ли оценил продолжительные скачки в любую погоду, чтобы испытать и свое умение, и лошадей, отобранных и подготовленных лучшим представителем аристократии, который увлекается спортом.

«Рейф неженка», — заключил Эллиотт после встреч с братом в Лондоне. Они всегда происходили в игорных домах или общественных танцевальных залах, но не в фехтовальных школах или спортивных клубах, где Эллиотт, не жалея сил, поддерживал столь высоко ценимую им физическую форму.