Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

И оказался прав. Сердитый, взахлеб, рев понемногу стих,сменился всхлипами и тяжкими вздохами. Потом наступила тишина. Луис поднялся навторой этаж проведать дочь и увидел, что она заснула прямо на полу, прижав кгруди кошачью подстилку, до которой Чер вряд ли бы снизошел.

Луис осторожно разжал девочке руки, положил на место кошачьюпостель, пригладил прядки волос, упавшие на влажный еще лоб, поцеловал. Потом,видно, придумав что-то, прошел в рабочую комнату Рейчел и большими печатнымибуквами вывел на листе бумаги: ЗАВТРА Я ВЕРНУСЬ! НЕ СКУЧАЙ! ЧЕР. Прикололзаписку к кошачьей лежанке, заглянул в спальню в поисках жены. Рейчел уже ждалаего. Несколько времени они провели в ласках, так и уснули, обнявшись.

Чер вернулся домой в пятницу — в конце первой рабочей неделиЛуиса. Элли не отходила от него. Почти на все карманные деньги накупила емукошачьих яств, Гейджа и близко к коту не подпускала, даже шлепнула один раз.Брат только расплакался: одно дело, когда в воспитательных целях отшлепает мамаили папа, другое — когда поднимает руку его божество, родная, ненагляднаясестра.

Луису же больно было смотреть на кота. Конечно, он все также любим, хотя перемены в нем разительные. Куда девался его задор, кудадевалась нахальная походка? Теперь Чер ходил медленно и осторожно, словнооправляясь после тяжелой болезни. Он позволил Элли покормить себя с рук.Выходить из дома его больше не тянуло, даже во двор, к гаражу. Кот переменился.Может, это и к лучшему.

Рейчел с Элли, похоже, ничего не заметили.

Промелькнуло бабье лето. Деревья ненадолго вспыхнули бронзойи потускнели. В середине октября зарядили холодные дожди и листва облетела.Элли всякий раз возвращалась из школы с новой страшной маской или игрушкой,которые мастерили в школе к Ведьмину дню. Младшего брата она развлекалапересказом «Всадника без головы». Малыш что-то лопотал, Рейчел смеялась. Всембыло хорошо в ту осеннюю пору.

Работа у Луиса шла как по маслу, он уже привычно и судовольствием исполнял все обязанности: принимал занемогших; посещал заседаниямежуниверситетского совета; писал обязательные заметки в университетскуюгазету; напоминал, что лечение венерических болезней анонимно; предупреждал,что близится эпидемия гриппа — вирус группы А — и какие меры следует принять;обсуждал вопрос медицинского страхования. В середине октября ездил наконференцию в Новую Англию, выступил с докладом о частных случаях студенческоготравматизма. Упомянул он и Виктора Паскоу под вымышленным именем. Доклад имелуспех. Луис начал предварительно составлять смету лазаретных расходов набудущий год.

В привычку вошел и вечерний досуг: поужинать, повозиться сдетишками, посидеть с Джадом Крандалом на веранде, потягивая пиво. Иногда иРейчел присоединялась к нему (когда Мисси соглашалась посидеть часок с детьми),изредка — Норма. Но чаще мужчины коротали вечер вдвоем. С Джадом легко, простои приятно. Он рассказывал об истории Ладлоу, заглядывая в прошлое, будто сампережил те времена. Ни разу разговор не скатывался к пустой болтовне. И Луисуне бывало скучно со стариком, а вот Рейчел, как он подметил, частенько украдкойпозевывала.

К девяти вечера он пересекал шоссе и возвращался домой, гдеждали (почти такие же привычные) ласки жены. Так часто и с таким удовольствиемони предавались любви разве что в медовый месяц. Рейчел уверяла, что все дело вчистой воде из артезианского колодца. Луис склонялся к тому, что причиной всему— чистый воздух.

Трагическая смерть Виктора Паскоу в первый же день учебногогода стала забываться как студентами так и самим Луисом. Помнили о ней (и,конечно, горевали) только его близкие. С отцом покойного Луис разговаривал потелефону: тот сдерживал слезы, голос, слава Богу, был не особенно выразителен.Он хотел убедиться, все ли сделал Луис, чтобы спасти его сына. Луис заверилего, что персонал сделал все возможное. Он не стал говорить, как сначала все оцепенелиот ужаса, увидев кровавое расползающееся пятно на ковре и то, что Виктор ужебыл почти мертв. Не стал он говорить, что сам он никогда этой смерти незабудет. А те, для кого Паскоу — лишь жертва несчастного случая, конечно,забыли о нем.

Помнил Луис и сон, и лунатическую прогулку. Но сейчас всевиделось так, словно произошло с кем-то другим или мелькнуло на телеэкране.Точно так же вспоминалась ему встреча с проституткой шесть лет назад в Чикаго.Что-то маловажное, побочное, ушедшее, оставившее лишь эхо.

А о том, что Паскоу сказал или хотел сказать, он и вовсе невспоминал.

На Ведьмину ночь ударил мороз. Забавы начались с домаКрандалов. Элли довольно ухала и охала, скача на метле по кухне. И Норма отдалаей должное:

— Джад, я такой симпатяги-ведьмы в жизни не видела!

Джад кивнул, раскурил сигарету.

— А где Гейдж? Я думал, он тоже ряженым будет.

И верно, сначала хотели взять с собой и Гейджа. ОсобенноРейчел. Она с Мисси Дандридж придумала костюм жука, усами должны были служитьизогнутые проволочные вешалки, обернутые черной бумагой. Но у малыша вдруготкрылся бронхит, и, послушав его легкие, Луис запретил всякие вылазки. Темболее что на улице похолодало. Рейчел хотя и огорчилась, но поддержала мужа.

Элли пообещала поделиться с братом сладостями, но уж оченькартинно она сочувствовала малышу. Наверное, рада в душе, подумал Луис, чтоизбавилась от «конкурента» и все внимание достанется ей одной.

— Бедный Гейдж! — скорбно вздыхала она, будто брат лежал насмертном одре.

А «бедный Гейдж», и не подозревая о том, чего лишился,преспокойно сидел на диване и смотрел мультфильм. Рядом с ним дремал Чер. Насоболезнование сестры Гейдж отозвался лишь одним восклицанием: «Элли-яга!», иснова вперился в телевизор.

— Бедный Гейдж! — повторила она и, поднатужившись,изобразила еще один печальный вздох. Луису вспомнились крокодиловы слезы, и онулыбнулся. Элли потянула его за руку: — Ну, пойдем, пап! Ну, пошли!

— У Гейджа с горлом неважно, — объяснил Луис Джаду.

— Вот досада! — покачала головой Норма. — Ну, ничего, затона будущий год больше радости будет. Ну-ка, Элли, открывай свой мешок… держи!

Старуха взяла из блюда на столе яблоко и маленькуюшоколадку, но не удержала. Узловатые пальцы совсем не гнулись, Луису рукапоказалась похожей на клешню. Он подобрал покатившееся по полу яблоко, Джад —шоколадку и бросил Элли в мешок.

— Дай-ка, милая, я тебе другое яблоко выберу, — предложилаНорма. — То теперь с мякушкой, нехорошее.

— Очень даже хорошее, — возразил Луис и потянулся кдочкиному мешку, но она отступила на шаг и закрыла мешок.

— Не хочу с мякушкой! — И изумленно-негодующе воззрилась наотца. — Там, где мякушка, будет гнить!