Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

— Два. Сделай мне глазунью, — проговорил он, вряд ли понимаясмысл своих слов.

— Вот умница. — И, удовлетворившись ответом, она вернуласьна кухню.

Он с облегчением опустил веки, но сразу же во тьме увиделисьотливающие серебром глаза Паскоу. Веки тут же взлетели вверх: надо действовать,хватит думать и гадать! Он сорвал с постели простыни. Осмотрел одеяло —кажется, чистое. Скатал простыни, вынес в коридор, швырнул в бельевую корзину.

Чуть не бегом бросился в ванную, включил душ, едва необжегся, пустив лишь горячую воду. Но боли не почувствовал. Наскоро смыл с ноггрязь.

И сразу почувствовал себя лучше, увереннее. Наверное, то жеиспытывают убийцы, уничтожив все улики, подумал он, вытираясь, и засмеялся. Таки стоял: тер себя полотенцем и смеялся в голос. И остановиться никак не мог.

— Эй там, наверху? Над чем смеемся? — крикнула Рейчел.

— Так, вспомнилось кое-что, — смеясь, ответил Луис, хотявнутри все сжималось от страха. А смех, казалось, сам по себе исходил изживота, напрягшегося, как камень, как каменная стена. Как здорово он придумал:сунул простыни в бельевую корзину! Раз в пять дней приходила Мисси Дандридж,прибрать, почистить пылесосом пол и… постирать! Рейчел так и не увидит этихпростыней, а когда увидит, они будут уже чистехоньки… на кровати. А вдруг Миссискажет Рейчел что-нибудь? Вряд ли. Скорее, со своим мужем поделится: дескать,эти Криды устраивают странные сексуальные игры, вроде грязью себя обмазывают ина еловых иголках лежат.

И при этой мысли Луис засмеялся взахлеб.

Он перестал смеяться, когда уже оделся. На душе полегчало.От чего — он и сам не знал. В спальне прибрал, не хватает только простыней напостели. Преступник избавился от яда. Наверное, больше подошло бы слово«улика», но его прихотливое воображение подсунуло «яд».

Свой приступ смеха он объяснил так: ОЧЕВИДНО, ЛЮДИ ВСЕГДАТАК РЕАГИРУЮТ НА НЕОБЪЯСНИМЫЕ ЯВЛЕНИЯ. НА ВСЕ ТО, ЧТО НЕ РАСКЛАДЫВАЕТСЯ ПОПОЛОЧКАМ ПРИЧИН И СЛЕДСТВИЙ, КОТОРЫЕ ПРАВЯТ ВСЕМ ЗАПАДНЫМ МИРОМ. Наверное, таклюди встречают «летающие тарелки», бесшумно зависшие над их полем однимпрекрасным утром, отбрасывающие тень, хоть и небольшую, но явную; так относятсяк невиданному «дождю» из лягушек; так поступают, когда ночью из-под кровативылезает рука и гладит по ноге. Либо разражаются смехом, либо воплем, но…поскольку мы не можем допустить саморазрушения, то мы удаляем воспоминания, какудаляют камень из почек.

Гейдж сидел за столом на своем высоком стульчике и уплеталдетскую овсянку — «шоколадных мишек». Крошечные коричневые медвежата украшали истол, и подстилку под стульчиком. Наверное, он и мыться пойдет с пригоршней«мишек».

Рейчел вышла с кухни, принесла яичницу и чашку кофе.

— Так над чем ты хохотал? Как полоумный! Я уж испугалась.

Что ей рассказать? — ломал голову Луис. На память пришеланекдот, слышанный неделю назад на придорожном базарчике, что-то проеврея-портного, купившего говорящего попугая. Но оказалось, что тот говориттолько одну фразу: «Ариэль Шарон — онанист».

Рейчел рассмеялась, а за компанию — и Гейдж.

ПРЕКРАСНО. НАШ ГЕРОЙ ВСЕ ПРЕДУСМОТРЕЛ, УНИЧТОЖИЛ УЛИКИ:ПРОСТЫНИ И ИДИОТСКИЙ СМЕХ В ВАННОЙ. И ТЕПЕРЬ НАШ ГЕРОЙ ПОЛИСТАЕТ УТРЕННЮЮГАЗЕТУ, НЕБРЕЖНО ПРОСМОТРИТ — И ВОТ УТРО ОКАЖЕТСЯ СОВСЕМ-СОВСЕМ ОБЫЧНЫМ.

И Луис раскрыл газету.

ТАК И ТОЛЬКО ТАК НУЖНО ПОСТУПАТЬ: УДАЛЯТЬ ИЗ ПАМЯТИ ВСЕНЕПРИЯТНОЕ, КАК ПОЧЕЧНЫЙ КАМЕНЬ!.. РАЗВЕ ЧТО ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ, СИДЯ С ДРУЗЬЯМИ УКОСТРА, СЛУШАЯ, КАК ЗАВЫВАЕТ ВЕТЕР, ПОДДЕРЖИТ ЛЕГКУЮ БЕСЕДУ О НЕОБЪЯСНИМОМ ИТАИНСТВЕННОМ…

Он доел яичницу. Поцеловал Рейчел и Гейджа. Выходя, бросилвзгляд на белый квадратный ящик с принадлежностями для стирки — он стоял какраз под бельевой корзиной на втором этаже. Все в порядке. Да, сколько ж ударовснес он только за одно утро! Но денек сегодня на славу, лето и не собираетсяуходить, и все образуется. Выводя из гаража машину, он невольно оглянулся натропу, но и она не внушала опасений. Все в порядке. Дурные воспоминания — вон!

И все действительно шло как по маслу, но вдруг, когда позадиосталось миль десять, его начала бить крупная дрожь, пришлось даже съехать сшоссе. Он поставил машину на полупустой стоянке подле китайского ресторананедалеко от медицинского центра… Туда привезут тело Паскоу. В медицинскийцентр, а не в ресторан, разумеется. Виктору Паскоу больше не полакомитьсяизысками китайской кухни.

Как же его трясет, все тело ходуном ходит, с собой несовладать. Он чувствовал беспомощность, и ужас охватывал его, нет, не ужасперед сверхъестественным (сейчас день, ярко светит солнце, чего бояться?), онбоялся сойти с ума. Будто кто-то вворачивал в голову бесконечно длиннуюпроволочную спираль.

— Хватит! — прошептал он. — Хватит! Ну, пожалуйста!

Он нашарил кнопку радио: пела Джоан Баэс, пела о пепле иалмазе. Чистый ровный голос успокаивал. Луис собрался с силами — можнодвигаться дальше.

Приехав на работу, он поздоровался с Чарлтон и забежал втуалет: надо взглянуть на себя в зеркало, небось страшно на люди показаться. Данет, вроде ничего. Чуть ввалились глаза, но даже Рейчел не заметила. Онополоснул лицо холодной водой, насухо вытер, причесался и пошел к себе вкабинет.

Там, просматривая личные дела студентов, сидели за чашкойкофе Стив Мастертон и доктор-индиец Шурендра Харду.

— Доброе утро, Лу.

— Доброе.

— Да уж добрее, чем вчерашнее, — вставил Харду.

— Что верно, то верно. Вы вчера такое пропустили!

— Да у Шурендры своих хлопот полон рот, — усмехнулсяМастертон. — Расскажи, Шурендра.

Харду протер очки, улыбнулся.

— В час ночи приводят ко мне двое парней свою подружку, —начал он. — Пьяная в стельку, но довольная, как-никак с родным университетомпосле лета встретилась, сами понимаете. И так сильно бедро поранила, что швынужно накладывать. Я ей об этом сказал. «Валяй, — говорит, — накладывай». Ну, яи давай над ней колдовать. — Харду показал, как склонялся он над потерпевшей,как вновь поднимался — ни дать ни взять молящийся мусульманин. — Зашиваю я это,значит, потихоньку, и тут она мне как блеванет на макушку!

Мастертон расхохотался. Не удержался и Луис, Харду лишьспокойно улыбнулся, будто подобное случалось с ним тысячи раз в тысячах жизней.

— Шурендра, вы на дежурство давно заступили? — отсмеявшись,спросил Луис.

— В полночь, — ответил Харду. — Сейчас ухожу. Задержалсячуток, чтобы с вами поздороваться.