Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

Голова разбита, открытая рана зияет у левого уха. На лицеполосами запеклась кровь — точно боевая раскраска индейца. Сломанная ключицаторчала, белея в лунном свете. Паскоу улыбался.

— Пошли, доктор, — позвал он. — Путь неблизкий.

Луис оглянулся. Жена, свернувшись клубочком под желтымпледом, крепко спала. Он снова посмотрел на Паскоу: ведь ты же умер, а вродеживой. Но настоящего страха Луис не испытывал. И сразу же понял, почему.

ВЕДЬ ЭТО ЖЕ СОН, с облегчением подумал он, потому и испугненастоящий. ВЕДЬ МЕРТВЫЕ НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ, ЭТО ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНО. ЭТОТПАРЕНЬ СЕЙЧАС В МОРГЕ, УЖЕ РАЗДЕЛАННЫЙ ПАТОЛОГОАНАТОМОМ И ЗАШИТЫЙ. И МОЗГ УНЕГО ВЫНУТ, А В ЧЕРЕП БУМАГА НАПИХАНА, ЧТОБ ВЛАГУ ВПИТЫВАТЬ, КУДА ПРОЩЕ, ЧЕМОБРАТНО МОЗГ ВСОВЫВАТЬ.

Дядюшка Карл, отец несчастной Рути, рассказал ему все, чтоделают в морге, и Рейчел немало порассказала — это с ее-то страхом передсмертью!

Так что здесь сейчас Паскоу никак не мог оказаться. Он — вхолодильной камере, и на ноге — бирка с номером. И УЖ, КОНЕЧНО, КРАСНЫХ ШОРТ НАНЕМ НЕТ.

Но что-то заставило его подняться. Паскоу смотрел на него,не мигая. Луис отбросил простыню, опустил ноги на пол, коврик щекотал — его ещек свадьбе подарила бабушка Рейчел. Какой-то уж очень достоверный сон. Паскоуповернулся и вышел, Луис последовал за ним. Что-то безудержно влекло его,только не хотелось — пусть и во сне — прикасаться к ходячему покойнику.

И тем не менее он пошел за ним. Пошел! В лунном свете шортыПаскоу отливали атласом. Миновав гостиную, столовую, кухню, Луис пошел заПаскоу к двери, ожидая, что тот, отодвинув засов, откроет ее и выйдет в гараж,где стояли обе машины. Но Паскоу и не думал открывать дверь. Он просто прошелсквозь… Луис проводил его изумленным взглядом. ВОТ ОНО ЧТО! ВОТ КАК ЭТОДЕЛАЕТСЯ! НЕВЕРОЯТНО! КАЖДОМУ ПО СИЛАМ!

Попробовал — и, к удивлению, наткнулся на неподатливуюдеревянную панель. Да, видно, и во сне он оставался человеком трезвомыслящим.Луис отодвинул засов, вошел в гараж. Паскоу там не было. Может, привидениепросто исчезло? Во сне такое нередко случается. Как меняется во сне иокружение: то стоишь нагишом в бассейне, изнывая от сильной эрекции,договариваясь, скажем, с Роджером о том, чтобы поменяться на время женами; то вмгновение ока оказываешься на Гавайях, карабкаешься по склону вулкана. Может,он потерял Паскоу, и сейчас начнется вторая серия.

Луис вышел из гаража и увидел своего поводыря — тот стоял наосвещенной луной лужайке, там, где начиналась тропа.

Мерзким туманом наполз страх, окутал все тело, прониквнутрь. Нет, дальше не пойду, хватит, решил Луис.

Паскоу обернулся через плечо, в лунном свете глаза егоблеснули серебром. И Луис почувствовал, как в животе ворохнулся ужас. Нет, неустоять. Отвратительны торчащая ключица, запекшаяся кровь. Но перед этимиглазами не устоять. Наверное, это сон про гипноз, о подавлении воли… о том, чтонельзя ничего изменить, например, вернуть Паскоу к жизни. Можно учитьсядвадцать лет и все ж оказаться бессильным помочь, если, скажем, принесут парняс дыркой в голове. С таким же успехом можно обратиться к водопроводчику, синоптикуили сказочному герою.

Мысли эти промелькнули, осталось лишь упрямое стремлениевперед, на тропу. Он покорно пошел за красными, с отливом, шортами. Под лунойони казались кровавыми.

Нет, плохой сон ему снится, ужасный сон. Все как в жизни.Щекотал ли холодный ковер, не пускала ли стена в гараже (хотя в каждомуважающем себя сне принято ходить сквозь стены). Сейчас он ощутил холодную росуна ступнях, дуновение ветерка — ведь Луис вышел в одних трусах. Вступив в лес,он почувствовал колкую хвою под ногами… К чему такой махровый реализм во сне!

НЕ БЕДА. Я ДОМА. В ПОСТЕЛИ. ЭТО СОН, ПУСТЬ СТРАШНЫЙ, ПУСТЬЯРКИЙ. УТРОМ Я ТОЛЬКО ПОСМЕЮСЬ НАД НИМ, ВСЯ ЕГО НЕСУРАЗИЦА ВЫЯВИТСЯ.

Он поморщился, оцарапавшись о ветвь. Вперед. Виден лишьсилуэт Паскоу. Ужас, напитавший Луиса, вдруг сгустился, затвердел, точно гипспод рукой ваятеля, и Луис на мгновение прозрел. Я ИДУ ЗА МЕРТВЕЦОМ. ОН ВЕДЕТМЕНЯ НА КОШАЧЬЕ КЛАДБИЩЕ. И НИКАКОЙ ЭТО НЕ СОН. ВСЕ НА САМОМ ДЕЛЕ! ГОСПОДИ,ПОМОГИ!

Они перевалили первый лесистый холм. Тропа виляла междеревьями и уводила в кусты. Начинались топкие места.

А сапог-то нет. Луис месил жидкую грязь, оступался, хваталсяза кусты, с неохотой отпуская спасательные ветви, под ногами чавкало, из-подпальцев ног выстреливали фонтанчики грязи.

Тщетно пытался Луис уверить себя, что это сон.

Вот и поляна. Луна выглянула из-за темных, косматых облаков,затопив кладбище мертвенным светом. Явно выступали столбики, колья стабличками, щербатые плиты сланца, жестяные квадраты — наверное, их вырезалкто-то из старших. Они отбрасывали черные, четкие тени.

Паскоу остановился подле таблички КОТ ДЫМОК. ОН БЫЛ ОЧЕНЬПАСЛУШНЫЙ, повернулся к Луису. Ужас, невыразимый ужас наполнил душу Луиса,казалось, еще немного, и он лопнет, разорвется на куски от невыносимого ибезжалостного давления изнутри. Паскоу улыбался. Окровавленные губы, мертвыйоскал. Луна выбелила загорелое лицо парня — оно казалось посмертной маской. Амертвому телу недоставало савана.

Паскоу поднял руку и указал. Луис взглянул и обмер. Сцепилпальцы в кулак, прижал ко рту. Глаза выпучились, он застонал от страха, пощекам непроизвольно покатились холодные слезы — видно, ужас и отчаяние достиглипредела.

Куча валежника, от которой Джад Крандал с тревогой отогналЭлли, превратилась в огромную груду костей. Они шевелились! Луис слышал, какклацают мертвые челюсти, хрустят и пощелкивают, постукивают одна о другуюберцовые, тазобедренные, плечевые кости. Он увидел оскаленные черепа людей изверей. Шевелились мертвые белые костяшки пальцев…

И вся огромная куча будто медленно ползла навстречу.

Паскоу стал приближаться. Все отчетливее видно его суровое,окровавленное лицо. Луис чувствовал, что сознание вот-вот покинет его.Неотступно крутилась мысль: ЗАКРИЧИ И ПРОСНЕШЬСЯ! НЕ БЕДА, ЕСЛИ РАЗБУДИШЬ ЖЕНУ,ДЕТЕЙ, СОСЕДЕЙ, ВСЮ ОКРУГУ. КРИЧИ И ПРОСНЕШЬСЯ! КРИЧИ И ПРОСНЕШЬСЯ…

Но он потерял голос. Изо рта вырывался лишь легкий парок сприсвистом, будто у малыша, который учится свистеть.

Паскоу подошел и заговорил:

— Этот ход запретный, — и взглянул на Луиса, павшего наколени. Нет, не сочувствие, как поначалу подумалось ему, читалось во взглядемертвеца. А лишь безграничное пугающее терпение. — Не переступай этот барьер,доктор, как бы тебе ни было нужно. Его нельзя трогать. Запомни: здесь сокрытысилы куда более могущественные, чем ты способен представить. Силы эти здесьиспокон веков. И они ждут своего часа. Запомни!