Спаси меня, если сможешь - Ольга Християнчук

В коридоре слышу шум. Кто-то вошел в квартиру. Неужели Давид вернулся? Так быстро. Выбегаю на встречу и натыкаюсь не на любимого, а на его отца.

Александр Петрович сверлит меня глазами. Не сказав ни слова, он проходит мимо меня в комнату, следую безропотно за ним. Чувствую, что сейчас будет нелегкий разговор, стараюсь держать себя в руках.

— Я вижу, ты вообще не понимаешь моих слов, — спокойно говорит мужчина, осматривает все вокруг, подходит к окну. — Нравится квартира? Мне кажется она слишком мала и не удобна.

— Вы говорили с Давидом? — игнорирую коварный вопрос.

Он резко разворачивается ко мне, хмуро поглядывает, тень падает на его каменное лицо.

— Мы с ним не встречались, если ты это хочешь знать. Я подождал, когда он отправится на работу. Он ведь бережет тебя от меня, как зрачок глаза.

— Как тогда вы узнали, что я здесь?

Комната заливается неприятным смехом. От этого звука сковывает тело, немеют пальцы.

— Девочка моя, у меня есть много возможностей знать все, — голос словно спокойный и одновременно металлический. — Я могу многое. Разве ты этого не поняла, когда сегодня тебя вышвырнули из школы?

— Так это все же были вы.

— Встречаться с моим сыном, не лучшая твоя идея. Я предупреждал тебя. Теперь расплачивайся за непослушание. Ты не сможешь найти работу по околице, в ближайших городах. Я тебе это обещаю.

Он шагает в мою сторону, автоматически хочется отойти и сдерживаюсь. Не доставлю ему такой радости.

— Вы не имеете права указывать, кого любить, — выдавливаю с себя, голос срывается.

— О любви можешь втирать Давиду, не мне, — рычит, глаза пылают гневом. — Зачем ты появилась в нашей жизни? Ты не представляешь, как тяжело его направлять на верный путь. Думаешь, достанется парень с деньгами и все у тебя будет хорошо? Забудь. Я все сделаю, чтобы тебя не было рядом с Давидом. У него есть подходящая девушка и она будет его женой.

— Он покинул Лару, — уверенно выговариваю, а сама разрываюсь от сомнений. — Он любит меня.

— Глупая ты, если в это веришь, — насмехается мужчина. — С тобой он проводит хорошо время. Не более. Да и больше быть не может. Думаешь, почему в последнее время он тебя редко посещает? — наверняка увидел страх в моих глазах, потому что довольно улыбается. — Да, я все знаю. Каждую его поездку отслеживаю. — делает показательную паузу и весело продолжает. — Ты начинаешь ему надоедать, вот и приезжает реже. Привыкай. Еще немного и вашим этим отношениям будет конец.

— Это все вранье, — хватаюсь за спасительную соломинку. — Сегодня он рад был меня видеть.

— А вчера он хорошо проводил вечер с Ларой и друзьями, — добивает меня Александр Петрович.

Не хочется верить в его слова, но почему-то верю. Боль сжимает сердце так, будто сейчас оно остановится и больше никогда не запустится. Я бы предпочла это. Он меня растоптал, сделал то, что хотел. Я могу долго воевать с этим человеком, но с безразличием Давида я не в состоянии ничего сделать.

— Можешь спросить у Давида, — ставит точку в своей победе. — Он не будет лгать. Эта его правдивость часто доставляла мне хлопоты, но на этот раз принесет пользу.

Я стою неподвижно и смотрю на пол в то время как мужчина наслаждается поражением противника. Он находится возле меня еще несколько секунд, а потом идет к двери. Я всем телом хочу, чтобы его здесь не было. Слезы вырываются наружу, но силой сдерживаю их. Пусть уйдет.

— Ты знаешь, Надежда, — довольно приветливо обращается, остановившись при входе. — Когда ты появилась, я даже испугался, что я потерял Давида. Тот его переезд на эту квартиру из-за тебя. Он перестал повиноваться, делать то, что нужно. Страшная сила — женщина. К счастью, ты всего лишь небольшая его блажь, к которой он теряет интерес. Надеюсь, ты это понимаешь.

Он исчезает из квартиры, и надеюсь из моей жизни. Я больше не сдерживаю поток слез, которые рвутся на поверхность. Позволяю себе плакать так, как никогда в жизни.

Я снова опалилась. Я теряю Давида. Конечно, его отец, возможно, и врал в чем-то, но истина остается. У нас нет будущего.

Когда в квартиру влетает взволнованный Давид, я вдоволь наплакалась и успокоилась. Мне хватило времени все обдумать и принять верное решение. Не хочу больше страдать и слышать унижение. Никогда.

— Что он тебе наговорил? — требует ответа парень, заглядывает в запухшие глаза.

— Правду, — едва выговариваю охрипшим голосом.

Он хватает мое лицо ладонями, их тепло приносит покой и уныние. Скорее всего, я больше не почувствую его прикосновений. Так решила. Так будет лучше для нас обоих.

— Он не умеет говорить правду, — срывается на крик и отстраняется. — Из его рта вылетает одна ложь. Он хочет разлучить нас.

Давида трясет от злости, а я спокойно на него смотрю. Что мы можем сделать? Ничего. Но я могу.

— Так он солгал, когда говорил, что вчера ты провел в компании Лары? — прищуриваю глаза.

Давид замирает, нерешительно смотрит на меня. Затрудняется говорить правду.

— Ужин устроил ее отец, я должен был прийти, я под его руководством, — оправдывается, а я в ответ качаю головой. Как он похож сейчас на зверя в клетке, делает все, что скажут его дрессировщики. — Я не виноват, что она там тоже была.

— Приехать ко мне у тебя времени не было, — бросаю в него обвинения. Обида душит горло. Неужели я этого заслужила?

— Ты же знаешь, что они завалили меня работой.

— Не знаю, это ты мне такое говоришь, — чувствую слезы, которые снова текут по щекам. И где их столько набралось? — Давид, все это задумано умышленно. Они грузят тебя, чтобы мы виделись реже. Твой отец хочет, чтобы я исчезла из твоей жизни и женить тебя на Ларе.

Парень вихрем оказывается рядом со мной, вытирает слезы и целует в губы. Он крепко сжимает в объятиях, вплоть до боли.

— Мне плевать, что он хочет, — гремят слова прямо у уха. — Лара меня не интересует. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты мне веришь?

Он отстраняется, с надеждой заглядывает в глаза, ищет там поддержки.

— Если это так, то давай поедем отсюда, — даю ему единственный шанс все исправить. Ведь иначе не выходит, нам не дадут и вздохнуть самостоятельно. Ему привычно, а я так не могу. — Куда-то далеко, подальше от всех. Подальше от твоего отца.

Парень хмурится, забирает руки с моих плеч, сгорбившись, подходит к окну.

— Мы не можем просто так взять и все оставить, — обреченно отвечает. — Я только начал работать на хорошей работе. Мы и тебе найдем работу. Все у нас наладится.

Я делаю шаг назад. Ничего другого не ожидала. Но я готова к этому. Придется резать по живому.

— У нас ничего не может быть хорошего, — сухо говорю. — Твой отец не даст нам жизни. Он разрушит наши отношения, он это уже делает. Разве ты не видишь?