Лантерн. Наследники - Татьяна Нефедова

Алекс не сразу решился войти в ее комнату. Приоткрыв дверь, он некоторое время прислушивался, и сделал шаг только в тот момент, когда стих шум воды в душевой. Он едва успел зажечь свечи на столике у кровати и выключить свет, как на пороге ванной комнаты появилась завернутая в махровый кокон Шарлотта.

— Привет, — ляпнул Алекс.

— Привет.

Они прикасались друг к другу так робко, как будто стыдились происходящего. Избегали взглядов в глаза и не произносили ни слова — даже шепот звучал сейчас пугающе громко. До этого момента они оба считали себя искушенными, но вдруг забыли все, что прежде знали о сексе, и стали собой — неловкими подростками, которые только начинали свой путь в любви.

Молодой месяц, как накануне, заглядывал в круглые окна.

— Не двигайся, — сказал Алекс. — Я буду тебя рисовать.

— Не надо! — Шарлотта попыталась повыше натянуть простыню. — Не хочу, чтобы кто-то увидел!

— Тебе понравится, — пообещал Алекс, задержав ее руку. — Посмотришь, какая ты на самом деле красивая.

Шарлотта в ответ промолчала, но он видел, что она улыбается.

Предварительно высунувшись из-за двери в темноту, раздетый Алекс метнулся в свою комнату за карандашом и рисовальной бумагой. Вернувшись, уселся на край кровати и при свете свечей принялся набрасывать на листе ее профиль, волосы, очертания плеча и руки, изгиб талии и бедро под складками простыни.

Никем не считанное время текло неспешно. Вначале Шарлотта следила за движением теней на стене. Казалось, она размышляла о чем-то важном, но вряд ли была способна облечь свои мысли в слова. Под шуршание карандаша и потрескивание свечей ее глаза незаметно закрылись, и она уснула, так и не дождавшись, когда будет окончен рисунок. Немного погодя, Алекс тоже прилег рядом с ней, бесшумно опустив на пол бумагу и карандаш и предусмотрительно задув свечи.

Шарлотта!

Алекс на ощупь обнял девушку и только потом приоткрыл глаза.

Жозефина. Это была Жозефина.

Стараясь не делать резких движений, Алекс убрал руку и огляделся. Все выглядело почти так же, как прошлой ночью. На сундуке в беспорядке валялись краски и кисти, на стульях висела одежда. Все тот же кувшин стоял на шатком столике у стены, под ним ютился фаянсовый таз.

Все было, как во вчерашнем сне, за одним исключением — возле кровати появилась детская колыбель.

Алекс вытянул шею — со своего места он мог увидеть лишь вышитое покрывальце и нежную роспись в изголовье люльки. Он попытался осторожно выбраться из постели, но кровать под ним пронзительно заскрипела. Ребенок захныкал и завозился. Не поднимая головы, Жозефина протянула руку и принялась качать колыбель. Деревянные полозья ритмично постукивали по неровному полу. «Ну вот, я всех разбудил, — с досадой подумал Алекс, вставая. — А сам сплю при этом! Как это может быть?.. Мозги сломаешь!»

— Покачаешь Мари, любимый? О, спасибо! — прошептала Жозефина и отодвинулась, освобождая место с краю.

Алекс с любопытством заглянул в кроватку. Из-под белой оборки чепчика на него смотрели два темных глаза.

— Спи, Мари! Слышала, что мама сказала? — строгим шепотом приказал он.

Девочка сдвинула брови и наморщила лоб.

— Спи, — повторил Алекс ласково.

В ответ Мари улыбнулась и замахала сжатыми кулачками. Фэйсконтроль был пройден.

До сих пор ему не приходилось иметь дела с младенцами, но в ответ на просьбу Жозефины Алекс без колебаний взялся качать колыбель. «Хорошо, что Шарлотта меня не видит!» — внезапно подумал он.

Продолжая баюкать Мари, Алекс рассматривал рисунок над кроватью, который видел здесь прошлой ночью. Мелькнула ревнивая мысль: «Мне до Николя далеко, как до неба». Он невольно перевел взгляд на полную грудь Жозефины и ненадолго отвлекся, но вскоре понял, что к негромкому постукиванию колыбели прибавился новый звук, гораздо более гулкий, шедший откуда-то снизу, из глубины дома. «Что за идиот стучит посреди ночи? — мысленно возмутился он. — Может, воры залезли в лавку?»

Откуда взялась в его голове мысль о лавке, он представления не имел.

Мари уже крепко спала. Алекс аккуратно остановил движение колыбели. Звук снизу повторился, затем еще раз.

Он чувствовал обязанность оберегать покой женщины и ребенка, хотя и не был вполне уверен, что поступает разумно.

На нем были смешные кальсоны и просторная рубаха со сборкой у ворота. Он сунул ноги в чужие ботинки, которые странным образом оказались впору, и вышел во мрак такого знакомого и в то же время чужого дома.

За дверью было темно, снизу тянуло сыростью. Перила знакомо ложились в руку.

«Лестница, как у нас, — подумал он. — Ну да, это же и есть наша лестница! А я сплю!»

От этой мысли стало спокойнее. Ощупью спустившись на второй этаж, он снова прислушался. Несколько минут стояла гулкая тишина и вдруг снизу, еще более явственно послышался стук.

— Да чтоб тебя! — пробормотал Алекс и продолжил двигаться вниз, совершенно не понимая, что будет делать, если кого-то встретит.

Нижний пролет лестницы вывел его в заднюю часть бакалейной лавки. На дощатом полу стояли мешки и корзины, на полках — разного размера жестяные коробки и большие стеклянные банки, по всей видимости, с печеньем и сладостями. В центре помещения громоздился прилавок с набитыми товаром полками с внутренней стороны.

Здесь было светлее за счет двух высоких окон, через которые проникал лунный свет. Слева от окон Алекс признал уличную дверь из толстых дубовых досок.

«Наша дверь, — удовлетворенно отметил он. — Даже засов, кажется, тот же».

Грабителей в лавке он не нашел, а вот странный звук продолжал повторяться. Прикрыв на минуту глаза, Алекс попытался представить, где может быть вход в подвал, пошарил в полумраке по деревянной перегородке и обнаружил в ней хлипкую дверцу, за которой вниз уходили крутые ступени.

Звук определенно шел оттуда.

У него еще была возможность остановиться, но, как это часто бывает во сне, дальнейшие действия Алекса не подчинялись ни его собственной воле, ни здравому смыслу. Полуодетый и безоружный, он спускался вниз навстречу опасности.

Одинокая свеча создавала шар света, погружая остальное пространство в глубокий мрак, из которого слышались шорохи и удушливо тянуло скотным двором. В центре светлого пятна вполоборота к Алексу стояла полноватая женщина в длинной юбке поверх просторной белой рубашки. В одной руке она держала железный подсвечник с оплывшим огарком, а в другой — молоток, которым методично, камень за камнем, простукивала заднюю стенку подвала. При каждом ударе она склоняла голову, прислушиваясь к извлеченному звуку, иногда повторяла попытку и затем двигалась дальше.

Пытаясь нащупать ногой ровную поверхность под лестницей, Алекс опрокинул корзину с корнеплодами или яблоками, которые шумно рассыпались по полу.