Лантерн. Наследники - Татьяна Нефедова

Татьяна Нефёдова

Лантерн. Наследники

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Алексу недавно исполнилось восемнадцать, и теперь у него были законные основания считать себя взрослым. Он окончил первый курс Промышленно-художественной академии, отработал летнюю практику по рисунку, и в данный момент мог думать только о предстоящей встрече, с которой связывал самые романтические ожидания.

— Может, поедешь с нами? — безнадежно спросила мать. — Неделя на машине по югу Франции, неделя на море…

— Ну, ма-ам! — укоризненно протянул Алекс. — Мы же договорились!

— Олюш, ну, правда, мы давно все решили, — поддержал Алекса его отец Никита, усаживаясь за стол в просторной кухне. — Багаж в машине. Давай завтракать и поедем, они разберутся сами.

— Мам, мы разберемся, — подхватил взволнованный Алекс. — Все нормально, со мной остается Эдвард!

Как будто услышав свое имя, на пороге кухни возник чрезвычайно бодрый для своих лет пожилой мужчина.

— О! Все в сборе! — радостно воскликнул он на английском. — Олга, тебе нужен хороший завтрак перед отъездом! Ты ничего не ешь по утрам, моя дорогая, это нехорошо!

Он произнес ее имя на свой манер — Олга — оставляя без внимания мягкий знак.

— За твоего мужа я не волнуюсь, у него чертовски хороший аппетит! — продолжил Эдвард, подмигнув Никите.

Этот человек не переставал улыбаться. Кто-нибудь критично настроенный мог бы назвать его улыбку заученной, что отчасти было бы правдой. Привычку держать лицо Эдвард Уилсон приобрел еще в детстве. Его никто этому не учил. Так вели себя все соседи в его родном городке в Средней Англии. В их системе координат улыбка не обязательно являлась признаком хорошего настроения. Она, скорее, транслировала окружающим формулу британского стоицизма: «Я не хочу докучать вам своими проблемами, хотя паршивая погода, дурно воспитанные соседи и проклятая инфляция просто невыносимы». Впрочем, сейчас улыбка старика отражала его искреннее отношение к семье Шереметевых — он в самом деле был рад их видеть.

— Хэлло, Эдвард! — Все трое невольно заулыбались в ответ.

Ольга поставила на стол четыре тарелки:

— Садитесь за стол, завтрак готов. Эдвард ты сегодня пьешь чай или кофе?

Старик, только что присевший на тяжелый, добротный стул, вскочил и выхватил чайник из Ольгиных рук.

— Позволь мне! Ты же знаешь, я делаю отличный чай!

По тому, как легко разговор перешел на английский, было очевидно, что, во-первых, иностранные языки в русской семье Шереметевых были в почете, а во-вторых, седой английский джентльмен был не чужим в их французском доме в старинной деревне Лантерн. Еще три года назад Эдвард был здесь полноправным хозяином, а сейчас присматривал за домом то ли на правах управляющего, то ли в качестве доверенного лица, и, кажется, чувствовал себя в новой роли совершенно счастливым.

История злоключений, которые привели Эдварда к такому странному положению, в семье Шереметевых открыто не обсуждалась. Сам старик часто ударялся в воспоминания, но болезненных тем избегал.

Обычно его байки предназначались Ольге. Эдвард обожал жену своего друга Никиты. Он, вероятно, молился бы на нее, если бы не был убежденным атеистом и не восхищался бы про себя весьма приятными мужскому глазу очертаниями ее тела.

— Долгие проводы — лишние слезы! — Никита решительно направился к входной двери. — Эдвард, не забудь поговорить с Диланом насчет ремонта подвала.

— Не волнуйся, все устрою наилучшим образом, — заверил старик. — Дилан мой друг и отличный парень! И, послушай, я никогда ничего не забываю!

Никита украдкой переглянулся с женой — Эдвард действительно обладал деловой хваткой, но из-за травмы головы и последующего инсульта проблемы с памятью у него случались. А что касается отличного парня Дилана, то Никите и Ольге он не особенно нравился.

Прошлым летом, когда Шереметевы только начинали осваиваться в недавно купленном французском доме, они волею случая оказались в гостях у того самого Дилана. С молодой женой и двумя маленькими детьми он жил в коттедже в окрестностях деревни Лантерн. Коренастый, кудрявый валлиец зарабатывал на жизнь строительством и ремонтом домов. Зарабатывал, надо отметить, недурно.

В тот вечер во дворе дома Дилана собралась большая компания англичан, которых на юго-западе Франции проживало немало. Среди них преобладали обеспеченные пенсионеры и отошедшие от дел бизнесмены, сбежавшие на юг Франции от неуютного британского климата. Надо отметить, что негласное обязательство поддерживать отношения с соотечественниками здесь перевешивало сословные предрассудки. На родине судьба вряд ли могла свести большинство из собравшихся с грубоватым мужланом, каким выглядел Дилан.

Английские дамы, по случаю жары одетые в светлые платья, курсировали по дощатой площадке под тентом. Они сбивались в стайки, чтобы через несколько минут разойтись и снова соединиться с кем-то для обсуждения деревенских сплетен. Мужчины, также разбившись на группы, беседовали о проблемах Евросоюза и биржевых котировках, от которых для многих из них зависела сама возможность жизни во Франции. С Шереметевыми все вели себя вежливо, но не более — возможно, дистанция считалась признаком хорошего тона, а может быть, отражала равнодушие ко всему, что не касалось их лично.

Ближе к концу вечеринки, когда все чаще стали возникать паузы в разговорах, на краю площадки возник Дилан в длинном поварском фартуке. Он привлек внимание, постучав ножом по бутылке с вином.

— Пришло время десерта! — торжественно объявил хозяин дома, убедившись, что все взгляды обращены к нему. — Не расходитесь, пожалуйста, дамы и господа!

После многозначительной паузы Дилан медленно повернулся и на мгновение замер. Толпа гостей за его спиной взорвалась общим воплем — под завязками фартука сиял белизной голый зад. Насладившись эффектом, Дилан приветственно помахал всем рукой и не спеша удалился в дом, похабно виляя ягодицами. Мужчины переглядывались и усмехались, пунцовые дамы качали головами. И все, как один, повторяли: «Ну, это же Дилан!»

С того дня голый зад всегда возникал в памяти Ольги, когда она встречала Дилана. Возможно, это и было целью дурацкой выходки. О сексуальной активности этого работяги, вечно покрытого строительной пылью, ходили легенды, которые он сам и распространял.

Никита кудрявого валлийца не жаловал. Тем не менее, тот был единственным, кто располагал необходимой квалификацией и людьми для реконструкции громадного подвала под домом Никиты. Эдвард настойчиво предлагал нанять для работ именно Дилана.

На залитой солнцем улице было жарко. Прежде, чем сесть в машину, Ольга на мгновение обняла Эдварда.

— Надеюсь, у вас все будет хорошо!

В ее голосе звучало обратное: «Уверена, без меня здесь обязательно что-то случится!»

— Не волнуйся, Олга! — Эдвард осторожно погладил ее по плечу. — Твой сын взрослый, тебе следует больше ему доверять.

— Вот