Вино из одуванчиков - Рэй Брэдбери

Чарли встал.

— Пожалуй, нам пора. Всего хорошего, полковник, спасибовам.

— Что? Да, всего хорошего, ребята.

Дуглас, Джон и Чарли на цыпочках направились к двери.

Они прошли мимо полковника, прямо перед ним, но он их словнои не видел.

Когда они вышли на улицу, из окна второго этажа раздалось:

— Эй!

Все трое вздрогнули и задрали головы.

— Да, сэр.

Полковник высунулся из окна и помахал им рукой.

— Я думал о том, что вы мне сказали, ребята.

— Да, сэр.

— Вы совершенно правы! Как это мне самому не пришло вголову? Машина времени, право слово, ну, конечно, Машина времени!

— Да, сэр.

— Всего доброго, мальчики. Приходите когда вздумается,в любой час.

В конце улицы они обернулись — полковник все еще махал имрукой из окна. Они помахали ему в ответ, всем троим стало как-то тепло иприятно. Потом пошли дальше.

— Пф-ф, пффф, — запыхтел Джон. — Сейчас уедув прошлое, за двенадцать лет. Ду-у-у-у-у! Пффф, пффф.

— Ага, верно, — сказал Чарли, оглядываясь на тихийдом. — А вот за сто лет не уедешь.

— Да, за сто не могу, — задумчиво согласилсяДжон. — Вот это было бы путешествие! Вот это Машина!

С минуту они шагали в молчании, глядя себе под ноги. Потомперед ними оказался забор.

— Кто перепрыгнет последний, тот девчонка, —сказал Дуглас.

И всю остальную дорогу домой они называли Дугласа Дорой.

Том проснулся далеко за полночь и увидел, что Дугласпоспешно пишет что-то в своем блокноте при свете карманного фонарика.

— Дуг, что случилось?

— Как что? Все случилось! Я подсчитываю свои удачи,Том. Вот смотри: Машина счастья не получилась, так? Но мне наплевать, у менявсе равно целый год уже расписан. Если надо побегать по главным улицамГринтауна, чтобы поглядеть вокруг и подсмотреть, что делается в мире, у меняесть трамвай. А если надо покрутиться где-нибудь по окраинам — стучусь к миссРоберте и мисс Ферн, они заряжают батареи своего электрического автомобильчика— и поехали! Надо побегать по проулкам или перепрыгнуть через забор ипосмотреть, что там делается, за заборами, за домами, за садами, —пожалуйста, на то есть новехонькие теннисные туфли. Значит, так: туфли. Зеленыйавтомобильчик и трамвай. Чего мне еще надо? Но и это не все, Том. Слушай: яхочу пробраться в такое место, куда никому другому не пробраться, никто доэтого и не додумается. Если я отправлюсь в тысяча восемьсот девяностый год,потом перескочу в тысяча восемьсот семьдесят пятый, а потом — в тысячавосемьсот шестидесятый, я как раз поспею на экспресс полковника Фрилея! Вотслушай, что я про это пишу: «Может быть, старики никогда не были детьми, хотьмиссис Бентли и спорит, но маленькие они были или большие, а кто-нибудь из нихнаверняка стоял у Аппоматокса летом тысяча восемьсот шестьдесят пятого года». Иу таких зрение — как у индейцев, и они видят назад много дальше, чем мы с тобойкогда-нибудь увидим вперед.

— Звучит здорово. Дуг. А что это значит? Дугласпродолжал писать.

— Это значит, что они — настоящие путешественники, намс тобой нипочем с ними не сравниться. Если уж очень повезет, мы сможемпутешествовать лет сорок, ну пятьдесят, а для них это пустяки. Вот кто ездитдевяносто лет, девяносто пять, сотню, тот самый настоящий путешественник.

Фонарик мигнул и погас.

Братья тихо лежали в лунном свете.

— Том, — шепнул Дуглас. — Мне непременно надоиспробовать все эти пути. Увидеть все, что только можно. Но главное — мне надонавещать полковника Фрилея хоть раз в неделю, а может, и два, и три раза. Онлучше всех других Машин. Он говорит, а ты знай слушай. И чем больше он говорит,тем больше хочется присмотреться ко всему, что есть вокруг, и все-всеразглядеть, все, что можно. Он говорит — ты, мол, едешь в таком особенном,необыкновенном поезде — и верно, так оно и есть! Он и сам в нем ездил, и всезнает. А теперь мы с тобой едем по той же дороге, только еще дальше, и надостолько всего увидеть, и понюхать, и потрогать! Вот и нужно, чтобы полковникФрилей нас подтолкнул и сказал: мол, глядите в оба, запоминайте все-все, каждуюсекунду! Помнить надо все, что только есть на свете. А потом когда-нибудь самбудешь старый-старый, и к тебе придут ребята, и ты им тоже поможешь, какполковник нам помогает. Вот как оно получается, Том, и мне надо побольше егослушать и почаще пускаться с ним в самые дальние путешествия.

Том помолчал. В темноте он старался разглядеть лицо брата.Потом спросил:

— Дальние путешествия. Ты это сам придумал?

— Может, да, а может, и нет.

— Дальние путешествия, — прошептал Том.

— Одно я точно знаю, — сказал Дуглас, закрываяглаза. — От этого почему-то тоска берет, как-то одиноко становится.

Бац!

Хлопнула дверь. На чердаке со старых письменных столов икнижных шкафов взметнулась пыль. Две старушки навалились на дверь чердака, стараясьзапереть ее покрепче. Казалось, у них над головами взмыла вверх тысяча голубей.Старушки согнулись, точно под тяжкой ношей, чтобы их не задели громко хлопающиекрылья. Потом выпрямились, удивленно раскрыли рты. Нет, это не голуби, это отстраха оглушительно стучат их собственные сердца… Стараясь перекричать этотгром, они заговорили:

— Что мы наделали! Бедный мистер Куотермейн!

— Мы, наверно, его убили! И наверно, кто-нибудь этовидел и погнался за нами. Давай посмотрим.

Мисс Ферн и мисс Роберта выглянули в затянутое паутинойчердачное окошко. Внизу, озаренные солнцем, по-прежнему росли дубы и вязы,точно и не случилось страшного несчастья. Мальчишка прошел мимо по тротуару,вернулся, еще раз прошел мимо и, задрав голову, посмотрел вверх.

На чердаке старушки взглянули друг на друга, будто пыталисьразглядеть свои лица в быстром ручье.

— Полиция!

Но внизу никто не барабанил во входную дверь, никто некричал: «Именем закона!»

— Что это за мальчишка?

— Дуглас, Дуглас Сполдинг! Батюшки мои, это он пришелпопросить нас прокатить его на Зеленой машине! Он ничего не знает. Нашасобственная гордыня нас погубила. Гордыня и эта электрическая штуковина!

— И тот ужасный коммивояжер из Гампорт Фолса. Это он вовсем виноват со своими уговорами.