Гнилое яблочко - Т. Р. Бернс

Мой живот заканчивает куплет как раз вовремя. Звук получается громкий, а удар — мощный. Кажется, будто бетонная стена, к которой я прислонился, сотрясается, — хотя, может, это я сам трясусь от страха и напряжения.

Но этому приходит конец. И я чувствую себя словно заново родившимся.

Я пережидаю несколько секунд, чтобы убедиться, что за первой волной не последует вторая. Однако живот не подает признаков жизни, и я облегченно вздыхаю и шагаю к двери.

Но выйти не могу. Потому что прямо передо мной стоит Самара. Она зажала руками нос и рот, широко расставила ноги и будто приросла к полу. По одну сторону от нее валяется раскрытая курьерская сумка, по другую — чашка, из которой пролился кофе. Самара вытаращила глаза и тяжело дышит.

— Поздравляю, Симус Хинкль, — выдыхает она. — Возможно, Анника все-таки права насчет тебя.

…

— Любовное письмо?

Я подпрыгиваю. Килтер-планшет выскальзывает у меня из рук и падает на пол. Айк быстро нагибается и успевает его подхватить.

— Девчонки тащатся от романтичных парней. — Он ухмыляется и протягивает мне планшет. — Кто она?

Я собираюсь было объяснить, но останавливаюсь. Я правда хочу рассказывать своему куратору по хулиганству, что пишу умершей учительнице письма, которые никогда не смогу отправить? Не напомнит ли это ему о том, что я убийца, — о той единственной вещи, которую всем лучше бы забыть?

— Элинор, — говорю я. Это первое имя, которое приходит мне в голову.

— Снежная королева? — спрашивает Айк, поежившись. — Укутайся получше.

— Что это? — Я киваю на продолговатый серебристый футляр у него на поясе. Что бы это ни было, я лучше поговорю об этом, чем о чувствах, которые я испытываю — или не испытываю — к самой симпатичной однокласснице.

Айк снимает футляр с пояса и протягивает мне:

— Подарок.

Я улыбаюсь:

— За что?

— За то, что ты — это ты.

Это не кажется мне достойной причиной, но я не хочу показаться грубым. Так что я принимаю футляр и расстегиваю липучку посередине. Я вижу тонкий ствол, курок в форме запятой, свое отражение, белеющее в отполированной стали, — и мне приходится сжать подарок обеими руками, чтобы тут же не вернуть его Айку.

— Ружье? — спрашиваю я.

— Не совсем. Килтерская красящая винтовка — 1000. Лучшее тренировочное оружие для пейнтбола, какое только можно купить за кредиты.

Ружье для пейнтбола. Я слегка ослабляю хватку.

— А как же лук? И стрелы с присосками?

— Они вернулись в ящик с игрушками. Ты их перерос.

— Всего за одну тренировку?

— Тебе этого хватило. К тому же арсенал любого великого стрелка состоит из разнообразного оружия. Если мы зациклимся на луках со стрелами, ты станешь лучником. А это, сам знаешь, не твое призвание.

Айк выглядит таким же взволнованным, как папа в рождественское утро, когда он вручает мне единственный подарок, выбранный без маминой помощи. Папа — бухгалтер, так что обычно этот подарок оказывается какой-нибудь офисной принадлежностью. Не то чтобы мне были сильно нужны скрепки в экономичной упаковке или резиночки для денег, но он любит их дарить, поэтому я люблю их получать.

Именно об этом я думаю, когда похлопываю по винтовке и говорю:

— Здорово. Спасибо.

— Пока не надо благодарить. Сначала посмотри, что она умеет.

— Здесь? — Я снова сжимаю пальцы. — Прямо сейчас?

— Разве можно найти место и время лучше?

Да. Огромное поле с манекенами. Моя пустая спальня. Кафетерий — сейчас два часа дня, и там перерыв. Любое другое место в полночь, когда дети и сотрудники крепко спят и не могут попасть под удар.

Только не здесь, в актовом зале. И не сейчас, когда мои одноклассники-хулиганы находятся на встрече со своими группами.

— Не знаю… тут какая-то слишком серьезная обстановка.

Мы в подсобке, где договорились встретиться с Айком. Он вытягивает шею и смотрит в окошко, которое выходит на сцену.