Врата судьбы - Агата Кристи

– Эта фигурка поможет мне установить точную дату, – сказалаона. – Она очень похожа на ту, которая стояла в саду у тетушки Сары. Там тожебыло множество лавров.

Она стала вспоминать свою тетушку Сару, у которой гостила,когда была девочкой. Она вспомнила, как играла там сама с собой. Игра этаназывалась «Речные лошадки». Для этой игры требовался обруч. Можно добавить,что Таппенс было в то время шесть лет. Обруч и представлял собой лошадок. Белыхлошадок с развевающимися гривами и хвостами. Таппенс воображала себе, как онаскачет на этих лошадках через лужайку, поросшую довольно густой травой, потомвокруг клумбы, засаженной пампасной травкой, где султанчики-головки веселоразвевались на ветру, а потом по такой же, как здесь, тропинке скачет к буковойрощице, а там, среди деревьев, в такой же точно нише, похожей на беседку, стоитстатуя мальчика с корзиной на голове. Собираясь на скачки и твердо рассчитываяих выиграть, Таппенс всегда брала с собой приз – этот приз нужно было положитьв корзину, считая его в то же время приношением и загадывая желание. Таппенсхорошо помнила, что эти желания почти всегда сбывались.

– Но это, – сказала Таппенс, поднявшись по ступенькам иусаживаясь на верхнюю, – это, конечно, только потому, что я просто жульничала.Мне чего-то хотелось, я знала, что наверняка это получу, вот и загадывала, апотом, когда мое желание исполнялось, мне казалось, что это и есть настоящееволшебство. Как будто я принесла жертву какому-нибудь древнему богу. А на самомделе это был не бог, а просто пухленький ребенок. Но все равно, как это былоинтересно – что-то придумывать, а потом разыгрывать.

Она вздохнула, пошла назад вниз по тропинке и вернулась кдомику, носящему таинственное название КК.

В домике было все по-прежнему. Матильда выглядела такой жезабытой и заброшенной, однако внимание Таппенс привлекли два предмета. Они былисделаны из фарфора: скамеечки в объятиях белого лебедя. Одна скамеечка быласиняя, вторая – голубая.

– Ну конечно, – сказала Таппенс. – Я уже видела такие штуки,когда была девочкой. Они обычно стояли на веранде. Ну да, я видела их у другоймоей тетушки. Мы, бывало, называли их Оксфорд и Кембридж. Очень похожи. Аобнимали их, кажется, утки – нет, нет, точно помню, это были лебеди. И вот ещечто было интересно: сбоку на сиденье было углубление в форме буквы «S», тудаможно было положить, что хочешь. Нужно, пожалуй, попросить Айзека взять этискамеечки, вымыть их как следует, и мы поставим их в лоджии – или ложе, как онупорно ее называет, – хотя мне кажется, что гораздо естественнее называть ееверандой. Словом, поставлю их там, и, когда наступит хорошая погода, можнобудет ими любоваться.

Она повернулась и направилась к двери. Ее нога зацепилась завыступающий полоз качалки Матильды.

– О господи! – воскликнула она. – Что я наделала?

Дело в том, что другой ногой она задела синюю скамеечку,которая свалилась на пол и раскололась на две части.

– Господи, теперь, наверное, Оксфорду конец, я егорасколотила. Придется ограничиться одним Кембриджем. Не думаю, что Оксфордможно будет склеить, «перелом» слишком сложный.

Она вздохнула и направилась к дому, пытаясь себепредставить, чем занимается Томми.

А Томми предавался воспоминаниям в обществе старого друга.

– Странно как-то устроен мир, вы не находите? – сказалполковник Аткинсон. – Я слышал, что вы вместе со своей… Пруденс, кажется? Нет,нет, вы ее всегда иначе называли: Таппенс, верно? Так вот, вы, кажется,переехали из Лондона в деревню? И живете теперь где-то в районе Холлоуки?Интересно, что вас заставило это сделать? Были особые причины?

– Нам удалось найти очень недорогой дом, – сказал Томми.

– Вам повезло, это всегда соблазнительно. Как же онназывается? Вы должны дать мне свой адрес.

– Раньше он назывался «Лавры», это попахивает Викторианскойэпохой, вы не находите?

– «Лавры». «Лавры». Холлоуки. Что это вы задумали, интересномне знать, что вы задумали?

Томми удивленно посмотрел на лицо своего немолодогособеседника, на его седые усы.

– Решили заняться делом? – допрашивал полковник Аткинсон. –Снова на службе своей стране?

– О нет, я для этого слишком стар, – сказал Томми. – Я давноуже вышел в отставку.

– Тогда ничего не понимаю. Впрочем, может быть, вы такговорите, потому что вам так велено. Ведь в этом деле еще так много неясного,тогда ничего толком не удалось выяснить.

– В каком деле? – поинтересовался Томми.

– Ну, вы, вероятно, читали или слышали о нем. Кардингтонскийскандал. Он разразился сразу же после того, другого, после дела ЭмлинаДжонсона, связанного с подводными лодками. И еще были какие-то там письма.

– Ах вот вы о чем, – сказал Томми. – Я что-то смутноприпоминаю.

– Дело там было, собственно, не в подлодках, просто из-заних на него обратили внимание. А тут еще эти письма. Они сразу придали всейэтой истории политическую окраску. Да. Письма. Вот если бы их удалось найти,все было бы иначе. Это привлекло бы внимание к целой группе наиболееответственных и уважаемых людей в правительстве. Удивительные происходят вещи,вы не находите? Подумать только! Среди нас находятся предатели, изменники,причем это всегда наиболее уважаемые, доверенные лица, отличные люди, которыхникогда никто не может заподозрить, и за все это время… в общем, многие из нихтак и не были разоблачены. – Он подмигнул. – Может быть, вас и послали туда,чтобы вы поразнюхали на месте, посмотрели, что и как? Ну что, я прав, старина?

– Где поразнюхать, что посмотреть? – недоумевал Томми.

– Да в вашем доме, как вы его назвали, «Лавры»? Об этом домев свое время ходили разные глупые шутки. Имейте в виду, там все было осмотрено,этим занимались люди из безопасности и другие тоже. Считалось, что в этом домеспрятаны важные улики. Возникло даже предположение, что эти документы былиспешно отправлены за границу – называли, например, Италию. Но другие считали,что они надежно спрятаны в доме или где-то поблизости от него. Ведь там жеполно всяких подвалов, закоулков, вымощенных плитами полов – словом, полно местдля тайников. Признавайтесь, старина, я не сомневаюсь, что вы снова при деле.

– Уверяю вас, я теперь ничем таким не занимаюсь.

– Ну что же, о вас и раньше так думали, когда вы работалитам, в другом месте и по другому делу. В начале прошлой войны. Помните, вытогда гонялись за одним немцем. Вместе с женщиной, которая постоянно читаладетские стишки. Да-а, великолепная была работа. А теперь вас, верно, сновапустили по следу.

– Чепуха, – сказал Томми. – Выбросьте это из головы. Япросто обыкновенный старик, и больше ничего.