Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— После ванны и массажа у нас принято пить ароматный эщет. После него очень славно спится.
«Лучше бы вина налил», — подумала я, но отпила глоток и с приятным удивлением воззрилась на Маркуса. Напиток был умеренно крепким, сладким и очень ароматным.
— Да? Оно? — обрадовался брюнет. — Угадал?
— Ммм… Это действительно вкусно.
— Наконец-то. Оказывается, гецхе, ты та еще сластена. Простите, госпожа, вырвалось.
— Да ладно, — мое настроение было настолько благодушным, что я не хотела обращать внимание на подобные мелочи. — Садись, тоже выпей. И спасибо тебе большое за массаж. Это было потрясающе.
— Очень приятно слышать, — искренне улыбнулся Маркус, принимая из моих рук чашу с напитком, — Благодарю.
Это был тот вечер, который не хотелось завершать. Мы так уютно сидели на кушетке, пили эщет, я рассказывала о нашей империи, он — о своем царстве. Когда Маркус не упрямился, с ним было очень приятно общаться. Умный, с чувством юмора, легкий, внимательный.
Разошлись мы глубокой ночью и только после того, как я начала против воли зевать. Арамерец проводил меня до спальни, заботливо укрыл одеялом и пожелав приятных снов, отправился в комнату прислуги.
Восхитительный вечер. Жаль, что мне придется воздержаться от его повторения.
ГЛАВА 8
21 день до визита Эйстерии
В следующие четыре дня я занималась воспитанием Маркуса. От дальнейших совместных ванн пока решила отказаться. Как бы парадоксально это не звучало, но отказалась по причине того, что мне слишком понравилось. И купание, и массаж, и наша задушевная беседа, и поцелуй.
Так что побаловались и хватит. Маркус мне не принадлежит, и усугублять взаимную симпатию было бы огромной глупостью.
Из того, что можно выделить отдельно — моя прогулка на рабовладельческий рынок. Арамерца брать с собой не стала, да и не было нужды в его компании. Мне требовалось побеседовать с Толстым Фогом. От него уже которую неделю не было вестей, при том, что раньше мы пересекались довольно часто.
Не буду долго описывать Фога, скажу лишь, что свое прозвище «Толстый» он оправдывал сполна. Могучий выходец северных земель, с грубыми чертами лица, массивными плечами и выдающимся пузом. Светловолосый, как и большинство северян, бородатый. У нас в империи мало кто носит бороды, считая это признаком варварства, но Фог демонстративно отказывался следовать нашим традициям, подчеркивая, что не принадлежит здешним местам.
Он часто говорил мне, что однажды накопит достаточно денег и уедет куда-нибудь подальше. На родину он не рвался, его тянуло к загадочным Нерд-агским племенам, обитавшим на северо-западе. Об этих племенах у нас мало что было известно, лишь то, что народ там дикий и воинственный, поклоняющийся собственным божествам и предпочитающий вольную жизнь в лесах.
Фог не припас для меня хороших вестей. Ситуация оставалась прежней: поток рабов с каждым месяцем сокращался все больше. Оставалась надежда, что поход савенийской армии на арамерское царство закончится успешно, но пока говорить о сокрушительных победах было преждевременно.
По слухам, бои продолжались неподалеку от наших восточных границ и шли с переменным успехом. Несмотря на свою малочисленность, арамерцы давали отпор. Если и были военнопленные, то их в основном везли в Мирг — столицу империи, где дефицит рабов ощущался не менее остро. В наш город попадали жалкие крохи.
Недавно император провел военную реформу, и теперь в армию стали набирать всех желающих, независимо от происхождения. Раньше служить могли только выходцы из знатных семей, а теперь и крестьяне могли стать солдатами. Жалование им не полагалось, но бедняки получали обмундирование, оружие, их хорошо кормили, и разрешали оставлять себе десятую часть трофеев.
С одной стороны, если рассуждать непредвзято, реформа неплохая. Крестьяне и обнищавшие ремесленники охотно шли воевать, понимая, что при удачном раскладе смогут не только прокормить себя, но и сколотить капитал, чтобы поправить дела. Армия тоже смогла значительно пополниться новобранцами.
Однако реформа вызвала недовольство среди полководцев. Крестьяне плохо владели оружием, быстро погибали, не были приучены к дисциплине и управлять таким войском было сложнее. Кроме того, нововведение влияло и на количество рабов. Чем больше крестьян шло воевать, тем меньшая доля приходилась на тех, кто добровольно соглашался на рабство.
Мужчины сражались в боях, их женщины сидели дома. Раз в полгода воинам разрешалось съездить на неделю в родной дом, чтобы повидать семью и передать накопления. Тоже новшество от императора. Он считал, что если солдат будет помнить, что дома его ждет семья, то станет яростнее сражаться за свою империю.
Все эти реформы появились относительно недавно, но уже повлияли на положение дел. Местных рабов практически не осталось. Война с Арамерским царством, которую многие окрестили провальной, не приносила желаемых результатов. Поэтому оставались только рабы из колоний, цены на которых постоянно росли. Аристократия становилась все менее придирчивой к манерам прислуги, поэтому мое ремесло переживало не лучшие времена.
Что же касается самого Маркуса, то энтузиазм первых дней, когда он действительно старался изображать покорность, начал угасать. Сперва происходящее вызывало у него спортивный азарт, ему было любопытно проверить границы своих возможностей. Однако со временем, когда ситуация стала рутинной, его покорность поддерживалась только данным мне обещанием.
Единственное, что продолжало доставлять ему удовольствие — приготовление пищи. Этот процесс, казалось, умиротворял его, погружая в приятные воспоминания из детства. Каждый раз он с нетерпением ждал моей реакции на приготовленное блюдо и искренне радовался похвале.
Комплименты за хорошо подметенный пол или начищенную до блеска посуду тоже работали, но было заметно, что эти занятия не доставляют ему удовольствия.
Единственное, что меня по-настоящему тревожило, как легко Маркус мог забыться в разговоре и перейти на «ты». Пока он был спокоен, то соблюдал все формальности, но стоило эмоциям взять верх, и неважно каким: будь то радость или гнев — как тон разговора менялся.
Мы успели поругаться во время спора о различиях в подходах к управлению государством. Я доказывала, что наша система правления в разы мудрее, когда власть находится в руках опытного сената под руководством императора. Маркус же стоял на том, что в этом случае власть не учитывает интересы всех слоев населения, и отсюда происходит обнищание народа. Он считал, что лучше иметь выборный совет, в который входят представители всех сословий.
Мы также горячо спорили об отношении господ к рабам. Для Маркуса было дикостью, что в нашей империи раб — это не только помощник в делах, но и атрибут высокого статуса. Чем больше рабов, и чем они богаче выглядят, тем богаче их хозяин.