Пора убивать - Джон Гришэм

На следующий день, в четверг, Тони из отделения интенсивнойтерапии перевезли в отдельную палату. Состояние ее стабилизировалось. Врачивздохнули свободнее, родственники потянулись к ней со сладостями, игрушками ицветами. Со ртом, набитым дантистской арматурой – у нее были сломаны обечелюсти, – девочка могла только смотреть на конфеты и шоколад. Ими судовольствием занялись ее братья, окружившие кровать, на которой она лежала, –как бы защищая сестренку и подбадривая ее. В палате всегда было полно народу.Каждый считал своим долгом похлопать по одеялу, сказать девочке, какая онамолодчина, словом, с ней обращались как с человеком, прошедшим через тяжелейшееиспытание. Одна группа посетителей сменяла другую: из коридора в палату, оттуда– снова в коридор, где две медицинские сестры следили за порядком.

Раны болели, девочка время от времени вскрикивала. Каждыйчас сестра раздвигала толпящихся вокруг кровати родственников для того, чтобысделать анестезирующий укол.

Ночью оставшиеся в палате люди зашикали друг на друга, когдателевизионная компания Мемфиса начала рассказ об изнасиловании негритянскойдевочки. Показали и лица преступников, двух белых мужчин, но Тони их так и нерассмотрела.

* * *

Рабочий день в здании суда округа Форд начинался в 8.00 изаканчивался в 17.00, по пятницам – в 16.30. В пятницу в половине пятого КарлЛи заперся в кабинке туалета первого этажа. Здание было уже закрыто. Примерно счас он сидел на крышке унитаза и вслушивался в тишину. В кабинетах и коридорахне осталось даже уборщиц – никого. Полное безмолвие, По широкому, погруженномув полумрак вестибюлю Карл Ли прошел к задней двери, выходившей во двор,осторожно посмотрел в окошко и опять-таки никого не увидел. Прислушался. Кроменего, в здании не было ни души. Обернувшись, он окинул взглядом коридор ипросторный вестибюль, в противоположном конце которого, футах в двухстах отнего, виднелись двери главного входа.

Карл Ли принялся изучать обстановку. Открывавшаяся внутрьзадняя дверь располагалась в довольно большом по размерам холле. По правую илевую стороны от двери наверх вели две одинаковые лестницы. Из холла коридорвел в вестибюль. Карл Ли попытался представить себе, как его поведут в суд.Оттолкнувшись сложенными за спиной руками от двери, он зашагал направо, квидневшимся футах в девяти от него ступеням лестницы, начал подниматься. Так.Десять ступенек. Площадка. Поворот налево на девяносто градусов – оказывается,Лестер забыл не все. Еще десять ступенек, и он оказался в комнатке, где доначала заседания содержатся обвиняемые. Это было небольшое помещение,пятнадцать на пятнадцать футов, с одним окном и двумя дверьми. Карл Ли потянулручку правой двери и вошел в поражавший размерами зал, где вершилосьправосудие, прямо напротив рядов кресел, предназначавшихся для публики. Оннаправился к проходу, делившему зал на две половины, уселся в первом ряду.Осматриваясь, он увидел перед собой невысокие перильца, или, как их назвалЛестер, барьер, который отделял, так сказать, зрителей от сцены, на которойрасполагались судья, жюри присяжных, свидетели, защита и обвинение, судебныеклерки и подсудимые.

Идя по проходу к дверям, он старался рассмотреть каждуюдеталь. Ему показалось, что в среду все здесь выглядело по-другому. Вернувшисьв комнату для обвиняемых, Карл Ли попробовал другую дверь. Она открывалась впространство, отделенное от публики барьером, – на сцену, где разворачивалосьглавное действие. Он уселся за длинный стол, за которым сидели Кобб и Уиллард.Справа был точно такой же стол прокурора. Позади столов стоял ряд простыхдеревянных стульев, а за ними – барьер с двумя узенькими турникетами в обоихконцах. Место судьи было на почетном возвышении – спиной к стене, под нескольковыцветшим уже портретом Джефферсона Дэвиса, хмуро смотревшего на каждогоприсутствующего в зале. Слева от кафедры судьи, а значит, правее Карла Липомещалось жюри присяжных – под портретами других давно забытыхгероев-конфедератов. Напротив присяжных и ниже судьи должен был сидетьсвидетель. Слева от Карла Ли и чуть позади присяжных стоял стол, покрытыйтяжелой скатертью, на нем стопками высились обтянутые красной кожей сборникиразличных судебных уложений. Во время заседаний какой-нибудь крючкотворобязательно с умным видом копался в них. В стене позади стола была дверь, онавела в комнату, через которую Карл Ли попал в зал.

Он стоял и озирался с таким видом, будто на него уже ивправду надели наручники. Медленным шагом Карл Ли вышел из-за барьера, вернулсяв комнату для обвиняемых, пересек ее и начал спускаться по ступеням узкой,погруженной в полутьму лестницы. Десять ступенек. Площадка. На площадке оностановился. Отсюда он мог видеть задние двери здания суда и большую частьвестибюля. Спустившись еще на десять ступенек, Карл Ли заметил справа в стененебольшую дверцу. Приоткрыл ее – за ней находилась крошечная комнатка уборщицы.Он вошел в нее. Пыльное, заставленное ведрами помещение углом уходило подлестницу, по всему было видно, что пользовались комнаткой редко. Карл Липовернулся к неплотно прикрытой двери, сквозь щель бросил взгляд на лестницу.

Еще примерно час бродил он по зданию суда. Другая лестница,полностью подобная первой, вела в комнату, расположенную по другую сторонузала, напротив помещения для обвиняемых. На этой же лестнице Карл Ли обнаружили две двери – одну в зал суда, другую в комнату для присяжных. Ступеньки веливыше, на третий этаж, занятый библиотекой юридической литературы и комнатамидля свидетелей. Словом, все было так, как говорил Лестер.

Еще и еще раз он поднимался и спускался по лестницам,представляя, как это же будут проделывать люди, которые надругались над егодочерью.

Он посидел в кресле судьи, строго обозревая свои владения.Несколько минут провел за столом присяжных. Уселся на место свидетеля, подул вмикрофон. Уже совсем стемнело, когда в семь часов Карл Ли поднял раму окна втуалете первого этажа и беззвучно скользнул в кусты.

* * *

– Кому ты собираешься об этом доложить? – спросила Карла,закрывая картонную коробку из-под пиццы и наливая себе еще лимонада.

Джейк покачивался в стоящем на крыльце плетеном кресле ипосматривал на играющую со скакалкой дочь.

– Ты слышишь меня?

– Нет.

– Я спрашиваю, кому ты доложишь об этом?

– Не думаю, что это нужно кому-то докладывать.

– А я считаю, нужно.

– А я – нет.

– Почему?

Качнувшись чуть сильнее, Джейк сделал глоток лимонада инеторопливо заговорил: