Пора убивать - Джон Гришэм

Карл Ли подошел к ступенькам лестницы, поднимавшейся отзадней двери куда-то вверх.

– Это здесь они поднимались в зал? – спросил он, избегаясмотреть на Джейка.

– Кто?

– Те парни.

– Да. В большинстве случаев обвиняемых проводят здесь. Это ибыстрее, и безопаснее. Машина останавливается прямо около двери, и отсюда ихведут наверх, в зал, вот и все.

Карл Ли подошел к задней двери и посмотрел сквозь небольшоеокошко на улицу.

– Сколько раз ты выступал по делам об убийстве, Джейк?

– Три. Кроме Лестера, было еще два дела.

– А сколько твоих подопечных были неграми?

– Все трое.

– Сколько же дел ты выиграл?

– Все три.

– Видимо, тебе не очень по вкусу, когда ниггера пускают врасход?

– Пожалуй.

– Готов к новому делу?

– Забудь об этом, Карл Ли. Они того не стоят. Что, если тебяпризнают виновным и отправят в газовую камеру? Что будет с твоими детьми?Подонки не стоят их, честное слово.

– Ты же сам только что сказал мне, что сделал бы это.

Джейк тоже подошел к двери, встал рядом.

– Я – другое дело, Карл Ли. Я еще смог бы выбраться.

– Как?

– Все-таки я – белый, и округ наш белый. Немного везения, ив состав присяжных вошли бы только белые, естественно, они сочувствовали бымне. У нас ведь не Нью-Йорк или Калифорния. Мужчина должен защищать свою семью.Присяжные на этом сошлись бы.

– А я?

– Я же сказал тебе: здесь не Нью-Йорк и не Калифорния.Кто-то из белых будет восхищаться тобой, но большинство захотят, чтобы тебяказнили. Добиться оправдания будет почти невозможно.

– Но ты бы смог его добиться, а, Джейк?

– Не делай этого, Карл Ли.

– У меня нет выбора, Джейк. Я не смогу заснуть, пока те двоеживы. Это мой долг перед дочуркой, долг перед самим собой, перед своимисобратьями. И я сделаю это.

Распахнув дверь, они вышли во двор, а затем – наВашингтон-стрит, оказавшись напротив офиса Джейка. Обменялись рукопожатием.Джейк обещал завтра заехать в больницу – повидать Гвен и всю семью.

– Последний вопрос, Джейк. Ты не откажешься встретиться сомной в тюрьме, когда меня арестуют?

Не успев обдумать ответ, Джейк кивнул. Карл Ли улыбнулся инаправился к стоящему неподалеку грузовичку.

Лестер Хейли женился на молоденькой шведке из Висконсина, и,хотя его жена не давала повода заподозрить ее в неверности, он началподозревать, что чувство чего-то необычного, какой-то новизны, котороеиспытывала она, лаская его темное мускулистое тело, начало постепенностираться, уходить. Она была в ужасе от Миссисипи и категорически отказаласьпутешествовать с ним на юг, несмотря на все его уверения в безопасности такойпоездки. Она ни разу не видела никого из его родственников. Нельзя сказать,чтобы его семья сгорала от нетерпения познакомиться с ней – вовсе нет. Конечно,не было ничего необычного в том, что чернокожий южанин уехал на север и женилсятам на белой девушке, – но вот Хейлли никогда еще не смешивали свою кровь скровью белых. Хейли в Чикаго жило немало, почти все состояли в родстве, все безисключения заключали браки только с соплеменниками. Так что родня Лестера непришла в восторг от его белокурой супруги. В Клэнтон ему пришлось ехать в своемновом «кадиллаке» в полном одиночестве.

В среду, поздно вечером, Лестер подъехал к зданию больницы.В комнате для посетителей на втором этаже он обнаружил кое-кого изродственников, некоторые просматривали газеты. Он по-братски обнялся с КарломЛи. Они не виделись с самого Рождества, когда половина черного населения Чикагоустремляется в родные места – Миссисипи и Алабаму.

Братья прошли в коридор, подальше от остальных.

– Как она? – спросил Лестер.

– Лучше. Уже много лучше. Может, ее выпишут к концу недели.

Лестер с облегчением вздохнул. Одиннадцать часов назад,когда он выехал из Чикаго, девочка была на грани смерти, во всяком случае, пословам брата, который ночным звонком перепугал его с женой. Стоя под табличкой«Не курить», Лестер вытащил сигарету, закурил и, выдохнув дым, посмотрел набрата.

– С тобой все в порядке?

Карл Ли кивнул.

– С Гвен тоже?

– Не совсем. Она у своей матери. Ты приехал один?

– Да.

По тону Лестера можно было понять, что он приготовилсязащищать жену.

– Ну-ну...

– Давай обойдемся без этого. Я просидел день за рулем не длятого, чтобы выслушивать гадости о моей жене.

– Хорошо-хорошо. Вижу, ты еще не выпустил газ.

Лестер улыбнулся, издав нечто вроде смешка. С того самогодня, как он женился на шведке, его мучили желудочные газы. Она готовила такиеблюда, что он и названия выговорить не мог. Желудок бурно протестовал. Онтребовал цветной капусты, гороха, жареных цыплят, свинины, седла барашка.

Они поднялись на третий этаж, в такую же комнату дляпосетителей: несколько складных стульев, маленький столик. Опустив в прорезьавтомата монеты, Лестер принес два пластиковых стаканчика с дрянным кофе. Всвой он высыпал из пакетика сухие сливки, также выданные бездушной машиной,пальцем размешал. Время от времени он делал глоток, внимательно слушая, какбрат в деталях рассказывает ему об изнасиловании, об аресте двух белых парней,о предварительном слушании. На невесть откуда взявшихся салфетках Лестер сталнабрасывать чертежи зданий суда и тюрьмы. Прошло уже четыре года с тех пор, какон был оправдан по делу об убийстве, и теперь ему пришлось изрядно напрягатьпамять, чтобы вспомнить внутреннюю планировку этих сооружений. Благодарявнесенному залогу в тюрьме он пробыл всего неделю, а в здании суда, выслушавоправдательный вердикт, ни разу больше не появился. Собственно говоря, он почтисразу же после всего этого уехал в Чикаго. Ведь у его жертвы были родственники.

Братья строили планы и тут же отбрасывали их, предлагаяновые. Время было далеко за полночь.

* * *