Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

class="p1">Вот вопросы, которые необходимо решить, дабы приподнять завесу тайны над главным вопросом всякой власти — вопросом ее глубинной связи с социальным, политическим и духовным развитием общества. Какие идеи, правовые представления и политические взгляды определяют или, скорее, скрывают принципы организации управления, способы отбора чиновников, деятельность институтов верховной власти? Как риторика власти трансформируется в облике и политике ее служителей? Старая истина — каков закон, таковы и его исполнители — нуждается в осмыслении, ибо в ней заложен ключ к разгадке тайны глубинной, сложной и неустранимой связи власти и общества.

§ 2. Чиновник и учреждение в историографической ретроспективе

Роль чиновников внутри учреждения интересовала историков Франции уже с самых первых исследований ее институтов государственной власти. Однако на разных этапах развития исторической

мысли эта роль оценивалась не одинаково. Первые исследования государства во Франции ставили в центр внимания институт власти: его организацию, структуру, компетенцию, состав и место в обществе. Первый историограф Парижского Парламента Феликс Обер, посвятивший ему несколько объемных работ и всю творческую жизнь, в своих трудах, не потерявших научной ценности и через 100 лет, не упускал из виду чиновников и написал специальное исследование о судебных исполнителях Парламента[3]. Значительное место в фундаментальных работах Г. Дюкудрея, П. Виоле, Э. Можи, Э. Глассона об истории государственных институтов отводилось чиновникам, в том числе и Парламента[4].

Р. Делашеналь первым написал специальное исследование об адвокатах Парижского Парламента[5]. Чиновники были в центре внимания и знаменитых корпоративистов, наполнивших глубоким социальным содержанием прежде чисто юридические понятия сословной структуры средневекового общества — Ф. Оливье Мартена, Г. Дюпон-Феррье, Ф. Лота, Р. Фавтье[6].

Хотя в их исследованиях политической и институциональной истории превалировал социальный фактор, историки находились в некоем замкнутом круге рассуждений, накопив огромный фактический материал, а с ним и груз нерешенных проблем.

Подлинный переворот в социальной истории совершил в начале XX в. Макс Вебер, предложив принципиально иной подход к изучению места человека в истории: не отрицая Марксово открытие о влиянии экономики на культуру, он показал влияние культуры на экономику и политическую историю[7]. М. Вебер считается родоначальником современной социальной истории, где учитывается воздействие идей и представлений человека на его социальную практику. Открытия в этнологии и социологии начала XX в. дали новый импульс развитию методологии так называемой школы «Анналов», у истоков которой стояли выдающиеся историки Марк Блок и Люсьен Февр.

Не занимаясь специально политической историей, историки этой «школы» совершили настоящую революцию в исследовании политической истории, поставив в центр ее человека, его представления о себе и мире и их влияние на все сферы деятельности, в том числе и на государство. Увлеченные призывом М. Блока наполнить историю «плотью и кровью» людей, в ней участвующих, историки, как людоеды из сказки, начали искать и находили влияние человека на исторический процесс, очеловечив при этом «чудовище» под названием «государство»[8].

1. Дворец на острове Ситэ в XV в Братья Лимбурги. «Часослов герцога Беррийского» (Музей Конде, Шантийи)

Историческая антропология стала ведущим направлением исторической науки во Франции, и влияние школы «Анналов» сказывалось на всех без исключения исследованиях второй половины XX в. В них человек из пассивного объекта воздействия надличностных закономерностей превратился в главное действующее лицо исторического процесса. Просопографические исследования существенно обогатили социальную историю институтов власти: на широком документальном материале изучались биографии чиновников отдельных институтов или регионов. Эти исследования «оживили» политическую историю судьбами, взглядами и устремлениями конкретных людей. В работах Ж. Дюби, Б. Гене, Р. Феду, Ж. Бартье, Б. Килье и других чиновничество средневековой Франции получило осмысление как социально-культурный феномен[9]. В ряду этих исследований выделяется фундаментальная работа Ф. Отран, посвященная чиновничеству Парижского Парламента XIV–XV вв. как первой корпорации профессиональных служителей государства во Франции[10].

Давая коллективный портрет чиновников того или иного института, авторы этих исследований жертвовали индивидуальными чертами, спровоцировав упрек в обезличенности образа чиновничества. В вечной дилемме — просопография или биография — не удается найти золотую середину. Куда более существенный недостаток таких работ, на мой взгляд, — определенный замкнутый круг, в котором оказывается историк: раскрыть с помощью просопографических исследований принципы функционирования государственного аппарата невозможно, ибо при таком подходе конкретная политика института власти объясняется определенным составом учреждения, а почему именно в данный момент «подобрался» такой, а не иной состав, остается неясным. Таким образом, судьба политических процессов ставится в зависимость от случайного подбора людей, пусть и продиктованного конкретными обстоятельствами.

Выход из создавшегося тупика мне видится в соединении чиновника и института, т. е. в исследовании взаимовлияния внутренней организации, компетенции и места института в обществе и их интерпретации во взглядах и практике чиновников. Карьера чиновника, как и в других профессиях в Средние века, требовала всей жизни человека, была долгой и постепенной, а к чиновникам Парламента это относится прежде всего: обязательный высокий уровень образования, медленное продвижение по строго регламентированному пути — все это в сочетании с положением учреждения сделало парламентских чиновников весьма стабильной корпорацией, откуда уходили редко и только на более высокие должности. Решая посвятить свою жизнь службе в Парламенте, чиновник рано попадал в парламентскую среду и воспринимал ее этику, особые идеи и культуру, формировался Парламентом как человек. И лишь достигнув определенных высот карьеры, он сам начинал влиять на политику этого института власти. Такая связь Парламента и его чиновников до сих пор не становилась объектом исследования, между тем она многое может объяснить в политике и общественной роли этого института в социально-политической и культурной истории Франции. Изучая поведение и действия чиновников Парламента через призму природы этого института, принципов организации и этики, мы возвращаемся к институциональной истории, но как к истории людей, определявших политику Парламента исходя из своих представлений о его месте в системе власти и назначении в обществе.

При этом в центре внимания исследования находится восприятие самих чиновников своей роли в жизни общества, их самоидентификация. Так коллективный портрет парламентских чиновников, их отношение к работе и друг к другу, позиция в главных конфликтах эпохи, политические взгляды, этика и культура становятся достоверным свидетельством природы и назначения Парижского Парламента — одного из фундаментальных институтов королевской власти во Франции.

Изучение политической истории в рамках микрогруппы, какой была парламентская корпорация, позволяет глубже проникнуть в сущность процесса формирования централизованного государства — сословной монархии во Франции. Взгляды на этот процесс самих действующих лиц — чиновников — дают возможность понять, в чем заключалась его ценность в глазах общества, как чиновники понимали природу