История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

НАСТУПЛЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ: 10–16 ИЮНЯ 1942 Г.

Несмотря на ожесточенные бои первых трех дней и сопровождавшие их потери, боевой дух обеих противоборствующих сторон не ослабевал — все понимали, что приближается решающий этап. На северном и северо-восточном участках обороны города советские войска пытались стабилизировать положение, а немецкие усиливали давление. 132-я дивизия Линдемана и 50-я дивизия Шмидта сумели лишь немного продвинуться вперед, тогда как 22-я пехотная дивизия Вольфа успешно развивала наступление, вклинившись в северный участок оборонительных линий противника. В центре 65-й полк этой дивизии после захвата станции Мекензиевы горы временно перешел к обороне и отражал многочисленные контратаки советских войск. К востоку от него 47-й полк 11 июня достиг нефтебазы Черноморского флота на северной оконечности Севастопольской бухты — это было лучшее достижение LIV корпуса с начала сражения.

Два дня спустя, 13 июня, 16-й пехотный полк на правом фланге 22-й дивизии штурмом взял форт «Сталин» (батарея ПВО № 365). Командир батареи старший лейтенант Иван Семенович Пьянзин отправил последнюю радиограмму: «Отбиваться нечем. Личный состав весь вышел из строя. Открывайте огонь по нашей позиции и командному пункту»[1410]. За проявленное мужество Пьянзину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Сегодня на месте батареи установлен монумент, увековечивающий память командира и его подчиненных, сражавшихся до самого конца. Этот локальный эпизод не повлиял на общий ход сражения, однако взятие данного укрепленного пункта имело для одиннадцатой армии символическое значение. Солдаты Дитриха фон Хольтица, не добившиеся успеха в ледяном декабре, радовались победе в разгар жаркого крымского лета. Их жертвы были не напрасны. Один тяжелораненый немецкий солдат шутил: «Все не так плохо — Сталин у нас» (имеется в виду одноименный форт)[1411].

Тем временем остальные три дивизии LIV корпуса (132, 50 и 24-я) не смогли продвинуться так же далеко. Только после того, как Хансен перегруппировал силы, перебросив 24-ю дивизию между 132-й и 22-й, а румынскую 4-ю горную дивизию на левый фланг, LIV корпус смог начать более концентрированную и эффективную атаку на северном участке фронта. Эта операция продолжилась 17 июня. Учитывая его выбор во время второго штурма в декабре 1941 г., вызывает удивление, что Хансен не изменил схему маневра для последнего наступления, начавшегося 7 июня 1942 г.

Защитников Севастополя по-прежнему поддерживал Черноморский флот, корабли которого постоянно становились целями для немецкой авиации. Как и британцы во время обороны Мальты, отважные советские экипажи крейсеров, эсминцев и подводных лодок доставляли на главную базу Крыма жизненно важные подкрепления, топливо и боеприпасы. Советский военный корреспондент Евгений Петров писал, что вся сила обороны города летом 1942 г. заключена в «сочетании мужества с умением». Например, он подчеркивал:

Экипаж крейсера «Молотов» совершил такой подвиг в ночь с 12 на 13 июня. Корабль доставил 2998 бойцов 138-й отдельной пехотной бригады, двадцать восемь пушек, шесть минометов, свыше 1000 автоматов и более 100 тонн боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Во время разгрузки крейсер выпустил пятьдесят один снаряд главного калибра (180-мм) и восемьдесят четыре снаряда калибра 100 мм по нескольким наземным целям, указанным командованием Севастопольского оборонительного района. В порт Туапсе на восточном побережье Черного моря были эвакуированы 1065 раненых, а также 350 женщин и детей[1413].

Войтехов подробно описывает лихорадочную ночную активность в порту Севастополя: дебаркадеры освещались парашютными ракетами и прожекторами, и, как только немецкие артиллеристы пристреляли дальность, начался интенсивный обстрел. Вскоре после точного попадания в воздух взвился яркий столб пламени; звук был невыносимым, словно крики умирающего. Рядом «горели резервуары, в которые подводные лодки сливали топливо, на причале взрывались ящики со снарядами. Водители грузовиков лавировали в дыму и пламени…».

Репортер, рисующий эту яркую картину, тем не менее напоминает читателям, что главной задачей была поддержка невероятного темпа погрузки и разгрузки. Соответственно, от уклонявшихся от работы безжалостно избавлялись. Среди тех, кто работал в порту, были заключенные, вспоминал Войтехов. Один из них, вероятно ждавший победы немцев, организовал группу недовольных, и работа продвигалась медленно. Начальник, руководивший разгрузкой, приказал заключенному открыть рот и сказать: «А-а». Когда тот не послушался, начальник выстрелил ему прямо в зубы, которые полетели во все стороны вместе с брызгами крови и мозгами. Потом повернулся к остальным и потребовал: «Быстрее»[1414]. В военное время в сталинском Советском Союзе расправа была скорой и жестокой.

10 июня 1942 г. немецкая авиация потопила транспорт «Абхазия»; 13 июня такая же судьба постигла транспорт «Грузия». Оба судна везли боеприпасы, жизненно необходимые Севастополю. В результате, несмотря на приход и разгрузку «Молотова», защитники осажденного города остались почти без снарядов. Невзирая на риск, Октябрьский приказал «Молотову» как можно быстрее вернуться в Севастополь, взяв на борт пополнения и боеприпасы. В ночь с 15 на 16 июня крейсер вошел в гавань. Он доставил в город 3175 бойцов и командиров, 373 тонны боеприпасов и 45 тонн продовольствия. И снова орудия «Молотова» обстреливали немецкие позиции. Противник отвечал, и снаряды рвались на причале и среди складов. Крейсер не получил повреждений и взял на борт 1625 раненых и 382 эвакуируемых. 17 июня, счастливо избежав атак немецкой авиации, он благополучно прибыл в Новороссийск[1415].

На восточном и юго-восточном участках обороны Севастополя, соответствовавших второму и первому секторам советских войск, румынские и немецкие части продолжали с тяжелыми боями постепенно продвигаться вперед. На южном, прибрежном, фланге XXX корпуса 28-я легкая дивизия медленно наступала на Балаклаву по пересеченной местности, изобиловавшей крутыми скалами и глубокими оврагами. Вдоль шоссе Ялта — Севастополь, бывшей Воронцовской дороги, части немецкого корпуса пытались вклиниться в передовые позиции Красной армии. Как описывал Манштейн, в конечном итоге «72 дивизия овладевает укрепленными опорными пунктами первой оборонительной зоны: „Северный нос“, „Гора Капелла“, „Руина“; в это время 170 дивизия занимает Камары»[1416]. На северном фланге XXX корпуса румынская 1-я горная дивизия овладела «Сахарной головой».