История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

По свидетельству Карпова, направление немецких авианалетов и артиллерийских обстрелов позволило Петрову вычислить, что главный удар врага придется на позиции, которые защищают 172-я стрелковая дивизия Ласкина и 79-я бригада морской пехоты Потапова. Петров также ждал последующего наступления вдоль шоссе Ялта — Севастополь. Учитывая это обстоятельство, он 6 июня прибыл на наблюдательный пункт, с которого были видны оборонительные позиции четвертого сектора, и вызвал командиров соединений этого сектора, а также соседнего, третьего. Ласкин вспоминал его рассуждения:

Затем командующий Приморской армией информировал подчиненных, что принято решение «провести артиллерийскую контрподготовку по основным группировкам войск противника, сосредоточившихся в исходных районах для наступления на северном и ялтинском направлениях». Соответственно 7 июня в 2:50 ночи артиллеристы Севастополя начали обстрел предполагаемых исходных рубежей немецких и румынских войск за десять минут до начала их наступления, намеченного на 3:00. Снарядов хватило только на двадцать минут, но советская артиллерия нанесла противнику значительный урон. По словам военнопленного, этот обстрел не только задержал атаку на три часа, но и вынудил немцев перегруппировать свои соединения, чтобы компенсировать понесенные потери[1398].

ПЕРВОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НЕМЕЦКИХ И РУМЫНСКИХ ВОЙСК 7–9 ИЮНЯ 1942 Г.

После пяти дней интенсивных бомбардировок и артиллерийской подготовки наконец пришло время начать наземное наступление на Севастополь. Манштейн не хотел пропускать этот решающий момент, красочно описанный в его мемуарах. Вечером 6 июня вместе с начальником штаба генерал-майором Фридрихом Шульцем, начальником оперативного отдела полковником Теодором Буссе, начальником разведки майором Хансом Георгом Эйсманном и своим адъютантом лейтенантом «Пепо» Шпехтом Манштейн поднялся на специально оборудованный наблюдательный пункт. С этой позиции на скалистой вершине южного гребня поросшей лесом горы Эль-Бурун, неподалеку от передового штаба у татарского села Юхары-Каралез (ныне Залесное) он мог наблюдать «незабываемое зрелище» начала наступления. Когда утром 7 июня «заря начала окрашивать небо в золотистые тона и долины стали освобождаться от ночных теней», Манштейн смотрел, как кулак его артиллерии «всей своей силой ударил по противнику, возвещая начало наступления пехоты». Одновременно «эскадры самолетов обрушились на указанные им цели»[1399].

Манштейн утверждал, что это был «единственный в своем роде случай в современной войне, когда командующий армией видел перед собой все поле сражения». Возможно, он, сам того не сознавая, сравнивал себя с Мольтке-старшим во время сражения при Седане 1–2 сентября 1870 г., который со своего «холма полководца» управлял прусскими войсками, нанесшими сокрушительное поражение французской армии под командованием Наполеона III. Но теперь другим было не только стратегическое положение: за прошедшие семьдесят лет изменился характер войны и методы ее ведения. Как показали следующие несколько недель ожесточенных боев, Манштейн под Севастополем не мог надеяться на повторение искусного маневра Мольтке под Седаном, который привел к успеху. Как бы то ни было, наблюдательный пункт обеспечивал Манштейну беспрецедентную возможность наблюдать за сражением. Он вспоминал:

Примечательно, что Манштейн не только описывал мощь оборонительных укреплений Севастополя, прикрытых «сталью, бетоном и камнем». Он отмечал «отчаянное сопротивление» защитников города, сила которых «заключалась в благоприятной для него местности, в выносливости и невероятной стойкости русского солдата, усиленной железной системой принуждения советского режима». Неизвестно, смогут ли «дух немецкого солдата, его храбрость, инициатива, самоотверженность», как выразился немецкий военачальник, одержать верх над мужеством солдат Приморской армии и моряков Черноморского флота, защищавших родную землю[1400].

Журнал боевых действий штаба одиннадцатой армии фиксирует разочаровывающие результаты первого дня сражения, в течение которого защитники Севастополя, упорно сопротивляясь, отбили несколько атак:

С типичной для немецких военных прямотой автор записей в журнале затем подчеркнул недостатки в действиях союзника. «Неудача в секторе румынской 1-й горной дивизии объясняется плохим качеством войск и их неспособностью немедленно использовать мощную артиллерийскую подготовку». Критики не избежала и немецкая 28-я легкая дивизия. Отсутствие успеха обусловлено несколькими причинами, в числе которых «слишком поспешная подготовка, недостаточно тщательная рекогносцировка и усталость войск». Более того, даже после первого дня наступления многие дивизии одиннадцатой армии испытывали недостаток боеприпасов. Такое неудачное начало указывало на огромные трудности, с которым сталкивались наступающие подразделения немецких и румынских войск. Севастополь снова показал себя очень крепким орешком, расколоть который будет непросто.

Кроме трудностей на поле боя, Манштейну пришлось испытать давление фюрера. Гитлер пока не вмешивался в тактический ход сражения, но заявил, что штурм Севастополя должен быть завершен достаточно быстро, чтобы освободить авиацию для других задач, как и планировалось ранее. Если штурм не удастся, «наступление следует остановить и перейти к осаде крепости». Такие указания поступили в штаб одиннадцатой армии к вечеру 7 июня. Таким образом, Манштейну следовало как можно быстрее продемонстрировать успех наступления — массированная поддержка VIII авиационного корпуса под командованием Рихтгофена скоро закончится[1401]. Через несколько дней Гитлер потребовал, чтобы штаб ежедневно докладывал ему о ходе наступления, отображая тактические детали на крупномасштабной карте 1:250 000.