Дорожи тем, что ценишь. Депеши о выживании и стойкости - Джон Берджер

на лире, пока горел Рим. Однако любое безумие подразумевает серьезный разрыв с существующей реальностью.

Рассматриваемый нами вариант затрагивает взаимосвязь между страхом и уверенностью, между ощущением опасности и чувством превосходства. Эти противоположности не могут договориться. Безумие действует подобно выключателю, который мгновенно выключает одно и включает другое. И в безумии отсутствует какое-либо согласование страха и уверенности. Однако благодаря ему человек узнаёт, с чем он сталкивается. А бинарное безумие исключает это.

Президент Буш еще два года назад объявил на авианосце «Авраам Линкольн»: «Миссия в Ираке выполнена!»

В некотором смысле это бинарное расстройство перекликается с механизмом фондового рынка, где есть только покупка и продажа, и два сценария, «бычий» и «медвежий», а остального не существует.

Финансовые аналитики Уолл-стрит предсказывают увеличение прибыли техасских нефтяных корпораций в результате нехватки бензина, вызванной катастрофой в Мексиканском заливе.

Через пять дней после урагана «Катрина», когда президент Буш наконец посетил разрушенный город, он поразил журналистов, сказав: «Никто не ожидал прорыва дамбы».

В тот же день специальная команда расчищала завалы от трупов на пути следования кортежа Буша в разрушенный городок Билокси. Два часа спустя команда исчезла, оставив всё остальное в городе нетронутым. Остальное их не интересовало.

Считать это бессердечием или цинизмом – значит ошибаться в диагнозе. Его визит был спланированной операцией, служившей прелюдией к утверждению: «Мы вновь покажем миру, что невзгоды выявляют в Америке лучшее». Выключатель сработал.

Расчеты правительства США тесно связаны с глобальными интересами корпораций и выживанием богатейших, которые тоже находятся между страхом и уверенностью.

Экономист Гровер Норквист, выражающий корпоративные интересы и к которому прислушивается Буш и компания, планируя налоговые реформы в интересах богатых, официально заявил: «Я не хочу упразднять правительство. Я просто хочу уменьшить его до такого размера, чтобы перетащить в ванную и утопить».

Незнание большей части того, что существует, и отказ от минимума ожиданий от правительства – не приближение ли это к разобщенности, равносильной безумию тех, кто верит, что может управлять планетой?

Все политические лидеры уклоняются от истины, но здесь это носит систематический характер и проявляется не только в заявлениях, но и в каждом стратегическом расчете. Отсюда некомпетентность. Операция в Афганистане провалилась, война в Ираке была выиграна, как получается, Ираном, урагану «Катрина» было позволено стать сильнейшим стихийным бедствием в истории США, а террористическая активность растет.

На свой мобильный я получил СМС от благотворительной организации Orange. В нем говорилось, что, если я хочу помочь бездомным и оказавшимся в затруднительном положении в Луизиане, нужно набрать слово ПОТОП, и сумма, эквивалентная пяти долларам, будет немедленно переведена в благотворительную организацию с моего счета.

Сейчас я наберу еще несколько слов: КАК ДОЛГО МИРОВАЯ ВЛАСТЬ БУДЕТ НАХОДИТЬСЯ В ОНЕМЕВШИХ РУКАХ ТЕХ, КТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ?

Десять депеш о месте

(июнь 2005)

1

Меня спрашивают: ты всё еще марксист? Никогда прежде опустошение, вызванное погоней за выгодой по законам капитализма, не было столь масштабным, как сегодня. Это понимает почти каждый. Как же можно не воспринимать всерьез Маркса, который предсказал и изучал это опустошение? Причина может быть в том, что многие, очень многие, утратили все свои политические ориентиры. Не имея при себе каких-либо карт, они не понимают, куда направляются.

2

Каждый день люди следуют указателям, ведущим куда-то – от их дома к выбранному пункту назначения. Дорожные знаки, указатели в аэропорту, табло в терминалах. Кто-то путешествует ради удовольствия, кто-то совершает деловые поездки, многие перемещаются из-за лишений или отчаяния. По прибытии они вдруг понимают, что находятся не в том месте, куда их вели указатели. Совпадают широта и долгота, местное время и валюта, нет только притягательности, свойственной выбранному ими пункту назначения.

Они не в том месте, в которое хотели попасть. Расстояние, отделяющее их от него, нельзя вычислить. Может, оно не больше оживленной улицы, а может, между ними лежит целый мир. Место утратило то, что делало его целью. Оно утратило свою территорию опыта.

Порой некоторые из этих путешественников пускаются в странствия на свой страх и риск и находят то самое место, до которого мечтали добраться, и, хотя это нередко оказывается сложнее, чем им казалось, обнаружив его, они испытывают неимоверное облегчение. Многие так никогда его и не находят. Они полагаются на знаки и как будто никуда не двигаются, как будто всегда остаются там же.

3

Каждый месяц миллионы людей покидают родные края. Они уходят, потому что там больше ничего нет, кроме того, что является для них всем, но не может прокормить их детей. Прежде всё было иначе. Это нищета нового капитализма.

После долгого и ужасного пути, после того, как они столкнутся со всей низостью, на какую только способны люди, после того, как уверуют в собственное несравнимое и упрямое мужество, эмигранты окажутся на какой-нибудь иностранной транзитной станции, где поймут, что всё, что у них осталось от родины, это они сами: их руки, глаза, ступни, плечи, тела, то, во что они одеты и что натянут на себя ночью, засыпая под отсутствующей крышей.

На некоторых фотографиях, сделанных Анабель Герреро в приютах Красного Креста для беженцев и эмигрантов в Сангатте (рядом с Кале), можно увидеть, что пальцы человека – это всё, что у него сохранилось от клочка пахотной земли, его ладони – частичка русла какой-то реки, а его глаза – семейная встреча, на которую он больше никогда не придет.

4

«Я спускаюсь по ступеням в метро, чтобы сесть на ветку „B“. Тут полно людей. Ты где? Да ну! И как погода? Сажусь в поезд, перезвоню позже…»

Из миллиардов разговоров по мобильному телефону, ежечасно происходящих в городах и пригородах по всему миру, большинство, будь то личных или деловых звонков, начинается с сообщения о местоположении звонящего. Людям нужно тотчас же определить, где они находятся. Как будто их преследуют сомнения, что они могут оказаться нигде. Окруженные столь многими абстракциями, они вынуждены изобретать и указывать собственные мимолетные пространственные ориентиры.

Больше тридцати лет назад Ги Дебор пророчески написал: «Накопление товаров массового производства для абстрактного пространства рынка не только нанесло сокрушительный удар по всем региональным и правовым барьерам, а также всем корпоративным ограничениям Средневековья, защищающим качество ремесленной продукции, но и уничтожило автономию и характерные особенности местности».

Ключевое условие современного общемирового хаоса – это де- или релокализация. Это относится не только к практике вывода производства в регионы с самой дешевой рабочей силой и минимальными правовыми нормами. Оно также включает в себя безумную офшорную мечту о новой безграничной власти: желание подорвать статус и доверие ко всем прежним устоявшимся в своих границах