Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

в город, одна девушка ехала в нашем вагоне целый день. До сих пор в памяти эти сцены. Местные жители знали, что у новобранцев нет денег. Мы им давали соль, которой наполнили котелки на какой-то станции при подъезде к Махачкале, – там соль с местных каспийских разработок нам дарило местное население. Никакого «исхода» обозами с этой территории не могло быть. Свою армию они приветствовали, нас жалели: «…таких совсем молодых уже берут…» Это я слышал чаще всего. Большинство моих товарищей тоже были семнадцатилетними. Немецкая армия в январе отступала от Моздока слишком стремительно, без боев. Вся территория от Моздока до Армавира была освобождена за десять дней. В начале февраля Красная Армия готовилась к форсированию Дона, приближаясь к Ростову-на-Дону. Оккупация немцами Северного Кавказа была в августе – ноябре 1942 года слишком короткой. В большинстве станиц и сел Ставропольского края немецкую администрацию не успели установить. Колхозы и совхозы продолжали существовать на всей оккупированной территории, никто землю не делил. Крестьяне не имели в январе 1943-го лошадей с телегами или санями для обозов и не смогли бы уехать, даже если бы и пожелали. Лошадь вообще не могла в то время быть личной собственностью. Значительную часть колхозных лошадей мобилизовали в армейскую службу тыла еще в начале войны. Да и не стали бы крестьяне массами уходить из станиц на санях в «январскую стужу с ветрами». Куда? Где они получат землю?

Другой вымышленной историей является легенда о «добровольческих сотнях тысяч, которые… надели мундир врага». РОА к началу 1945 года состояла из трех дивизий, лишь одна из которых имела полный состав в 22 тысячи. Она как вспомогательная принимала участие в нескольких оборонительных боях в начале 1945 года уже на территории Германии. Немецкое командование планировало использовать РОА лишь в карательных операциях в Чехословакии и в Польше, опасаясь массового дезертирства в случае дислокации РОА на территории СССР. В Красной Армии в это же время в боях участвовало около четырехсот дивизий. В завершающие дни войны, 6, 7 и 8 мая 1945 года, дислоцированная в Праге 1-я дивизия РОА выступила по призыву чешского Сопротивления и по приказу Власова против элитной германской группировки Waffen SS, заняла центр города и предложила немцам сдаваться. Это спасло Прагу от боев и разрушений, но не спасло самого Власова и его командиров. Советские танки вошли в Прагу утром 9 мая, уже после капитуляции Германии.

Исторический побег с Соловков

В середине апреля 1976 года я получил на институтский адрес необычное, написанное на английском, письмо от Сары Безсоновой из небольшого городка Брентфорд, недалеко от Лондона. Безсонова сообщила, что прочитала статью Роя в The Sunday Times и не знает, известна ли нам с братом или другим русским книга ее покойного мужа «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков», которая была опубликована в 1928 году на русском, на французском и на английском. Далее Сара пишет: «Я посылаю копии Предисловия и Эпилога, так как некоторые комментарии, которые делает ваш брат, совпадают с мыслями моего мужа, которые он высказывал много лет назад…»

Я опускаю здесь страницу с изложением идей Юрия Безсонова о возможности совмещения социализма с христианской религией. Более подробно автор развивал эти идеи во второй своей книге, опубликованной в 1942 году, о ней тоже писала Безсонова. Главный повод для ее письма состоял в другом. Она думала, что я смог бы убедить Солженицына изменить раздел во втором томе «Архипелага», где он написал, что нет никаких письменных свидетельств о ранних лагерях 1918–1925 годов, и упомянуть о книге Юрия Безсонова. Она также хотела, чтобы в описание ранних Соловков Солженицын внес бы дополнения на основании свидетельств ее мужа. Солженицын, как она мне напоминала, ошибочно утверждал, что с Соловков был только один успешный побег. Ее замечание было справедливым. По тексту «Архипелага»:

«…Этот смельчак (его фамилия нам не известна, вот кругозор!) знал английский язык и скрывал это. Ему удалось попасть на погрузку лесовоза в Кеми – и он объяснился с англичанами. Конвоиры обнаружили нехватку, задержали пароход почти на неделю, несколько раз обыскивали его – а беглеца не нашли…» (Париж, 1974. Т. 2. С. 57).

Безсонова хотела, чтобы Солженицын добавил к этой фразе рассказ об успешном побеге ее мужа. К тому же побег Юрия Безсонова был групповым, с тремя товарищами. Так что упоминание о нем (после успешного перехода беглецов через границу Финляндии об этом широко писала европейская пресса) было бы вполне оправданным. Безсонова еще не знала, что в третьем томе книги, недавно вышедшем на русском, имелась особая глава о побегах, и Безсонов и Соловки там не упоминались.

Сара не знала русского языка. Она была француженкой и стала женой Юрия в Париже. В Англию супруги переехали в 1939 году, в начале войны. О своем муже она писала: «недавно умерший».

Возможно, у нее были русские друзья-эмигранты, так как она вела переписку и с «YMCA-Press» с просьбой внести правку и дополнения в текст, но, пишет она:

«Несмотря на мои большие усилия включить корректирующие сноски и добавить свидетельство очевидца к истории ранних лагерей, у меня ничего не вышло, ни русский, ни французский, ни английский, ни американский издатели не отвечали на мои письма».

Безсонова сообщила, что у нее нет ни одной копии оригинального издания книги, но русское и английское есть в Библиотеке Британского музея. «Может быть, Вы или Ваши друзья помогут мне в публикации нового издания на русском».

Я сразу ответил Безсоновой и признался с извинениями, что ничего не знал ни о ее муже, ни о побеге с Соловков, ни о книге Безсонова, изданной в 1928 году. Объяснил, что мог бы написать об этой истории небольшой очерк для следующего выпуска альманаха «Двадцатый век», который планировался на конец года, но для этого мне нужна копия книги.

Следующее письмо Безсоновой от 26 апреля пришло в большом пакете, в который она вложила и ксерокопию русского издания книги ее мужа. Сама она уезжала в Париж на два-три месяца и сообщала адрес для переписки.

Книга Безсонова, изданная в Париже в 1928 году издательством «Imperie de Navarre» на русском, но со старой орфографией, оказалась исключительно интересной, трагической и захватывающей. Побег из островного лагеря всей группы бывших офицеров русской армии был намного драматичнее и сложнее, чем у Дюма в «Графе Монте-Кристо». Инициатором и организатором побега был Юрий Безсонов, ротмистр Черкесского полка, воевавший три года на германском фронте, но к октябрю