Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

«Архипелаг ГУЛАГ», том 3

Третий том «Архипелага» появился в русском отделе польского книжного магазина «Orbis» в Лондоне в декабре 1975 года и одновременно у бесплатного распространителя эмигрантских книг «Universal Book Exchange», существовавшего без вывески в подвальном помещении одного из жилых домов в богатом районе Лондона Белгравия. Из «Universal Book Exchange» о появлении третьего тома мне уже в январе 1976 года сообщила по телефону его менеджер Жоан де Балкар. Клиентов у них в Лондоне было немного, так как советские туристы приезжали в Англию редко, да и вели себя здесь более осторожно, чем раньше. Поэтому распространитель был готов не только дарить книги желающим, но и отправлять их по почте через надежные дипломатические адреса. Об эффективности своей работы Жоан отчитывалась перед спонсорами количеством реализуемых книг. Но на третий том «Архипелага» заказов было мало, и она не понимала почему. Этот том очень плохо продавался и в «Orbis», и в знаменитом «Foyles», самом большом книжном магазине Европы, имевшем отдел русских книг, советских и эмигрантских. В отличие от первого и второго тома эпопеи, третий том в карманном варианте не печатался. Мне было известно, что издательство «YMCA-Press» терпело большие убытки. Огромным коммерческим успехом пользовался лишь первый том, вышедший в начале 1974 года. Весь его тираж в 50 тысяч был реализован в течение нескольких месяцев. Но уже второй том расходился плохо, и большая часть такого же тиража лежала на складе издательства. Третий том, судя по всему, ожидала та же судьба. По содержанию он не был самостоятельной книгой, поэтому его могли покупать в основном те, кто прочитал первые два тома и ждал завершения эпопеи. Для эмигрантских русских книг и самиздата тираж 2–3 тысячи экземпляров был оптимальным. В СССР, в основном в Москву, попадало не более 200–300 экземпляров. Благодаря Жоан де Балкар я отправил два экземпляра Рою, он планировал обстоятельную рецензию.

Я читал третий том очень медленно. В конце тома, на стр. 580, стояли даты и место написания всей эпопеи: 27.4.58–22.2.67. Рязань – Укрывище. (Под укрывищем подразумевались несколько мест, в которых, как считал Солженицын, за ним не было постоянного наблюдения.) Под коротким «Послесловием» на стр. 581 написано: «Май 1968. Рождество-на-Истье». «Архипелаг», как сейчас известно, был действительно закончен в 1968 году. В июне 1968 года микрофильм всей рукописи привез в Париж Александр Владимирович Андреев, брат Ольги Андреевой-Карлайл, которая была тогда главным доверенным лицом Солженицына в США. Все эти детали стали известны позднее из книги Ольги Андреевой-Карлайл «Возвращение в тайный круг» (М.: Захаров, 2004), изданной на английском в 1978 году. Читая третий том, я, однако, видел, что его текст явно переделывался уже в Цюрихе, очевидно, в конце 1974-го и в начале 1975 года. Этим, видимо, и объяснялся столь большой интервал после публикации второго тома. К такому же выводу пришел и Рой в рецензии, текст которой я получил только летом 1976 года. В третьем томе, при наличии множества тематических повторов из первого и второго, вероятно для того, чтобы сделать его более самостоятельным, были заметно изменены некоторые ключевые исторические концепции первого тома. Отдельные описания, приводимые как фактические, были в действительности мифами, которые создавались не в СССР, а в послевоенной Германии такими организациями, как НТС, пополнившимися за счет людей, активно сотрудничавших в прошлом с оккупационными властями.

В первом томе глава «Та весна» посвящена попавшим в ГУЛАГ в 1945 году бывшим солдатам власовской армии, воевавшей на стороне вермахта. Солженицын достаточно подробно пытался объяснить, почему советские военнопленные, оказавшиеся в плену в июне-июле 1941-го и в июне 1942-го в период блицкрига, завербовывались на службу в Русскую освободительную армию (РОА) генерала Андрея Власова. Главными причинами он считал истощение от голода и надежду на более легкую возможность побега из этой армии:

«Тому, кто не голодал, как наши военнопленные, не обгладывал летучих мышей, залетавших в лагерь, не вываривал старые подметки, тому вряд ли понять, какую необоримую вещественную силу приобретает всякий зов, всякий аргумент, если позади него, за воротами лагеря, дымится походная кухня и каждого согласившегося тут же кормят кашею от пуза – хотя бы один раз! хотя бы в жизни еще один только раз!» (Париж, 1973. Т. 1. С. 251).

В третьем томе, уже в первой главе «Обреченные», формирование РОА и других русских и украинских соединений, воевавших на стороне вермахта, объяснялось массовым крестьянским недовольством колхозами и совхозами:

«Кто помнит великий исход населения с Северного Кавказа в январе 1943 – и кто даст его аналог из мировой истории? Чтобы население, особенно сельское, уходило бы массами с разбитым врагом, с чужеземцами, – только бы не остаться у победивших своих, – обозы, обозы, обозы, в лютую январскую стужу с ветрами!

Вот здесь и лежат общественные корни тех добровольческих сотен тысяч, которые даже при гитлеровском уродстве отчаялись и надели мундир врага. Тут приходит нам пора снова объясниться о власовцах. В 1-й части этой книги читатель еще не был приготовлен принять правду всю… ему выставлена была только насторожка, приглашение подумать. ‹…› В 1-й части я говорил о тех власовцах, какие взяли оружие от отчаяния, от пленного голода, от безвыходности. ‹…› А теперь отодвигать дальше некуда, надо же и о тех сказать, кто еще до 41-го ни о чем другом не мечтал, как только взять оружие и бить этих красных комиссаров, чекистов и коллективизаторщиков ‹…› естественно было повторить прием самого большевизма: как он сам вгрызся в тело России, ослабленное Первой мировой войной, так и бить его в подобный же момент во Второй!» (Париж: YMCA-Press, 1975. Т. 3. С. 30–31).

Здесь с самого начала неизвестно кем придуманные события, которых не было и не могло быть. Никакого «великого исхода населения с Северного Кавказа в январе 1943 – обозы, обозы, обозы в лютую январскую стужу» не существовало. Я сам, тогда еще семнадцатилетним юношей, весной 1943 года с эшелоном новобранцев маршевой роты для пополнения Таманского фронта двигался в эшелоне, составленном из товарных теплушек с нарами, вдоль всего Северного Кавказа (см. главу 1). От Моздока, недалеко от Грозного, до Краснодара по недавно освобожденным районам эшелон шел неделю, железную дорогу еще полностью не восстановили, и поезд часто и подолгу стоял на станциях возле станиц. Местное население, в основном женщины, девушки, старики и дети, приходили к составу, приносили молоко, сало, жареных цыплят, вареный или печеный картофель, кукурузные початки, местный табак. Иногда просили подвезти их до следующей станции или