Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

образом установлено, что ради своей выгоды не дозволено причинять вред ближнему. Вот каково назначение, вот какова воля законов: узы между гражданами неприкосновенны; тем, кто разрывает их, законы грозят смертью, казнью, изгнанием, заточением в тюрьму, денежной пеней. И в гораздо большей мере нас к этому приводит сам разум природы, который есть закон божеский и человеческий. Кто захочет повиноваться ему (а ему будут повиноваться все те, кто захочет жить по велению природы), тот никогда не позволит себе пожелать чужого достояния и взять себе то, что отнял у ближнего <…>

Более того, если природа велит человеку хотеть, чтобы о другом человеке, кем бы он ни был, была проявлена забота уже по одной той причине, что он – человек, то, по велению все той же природы, польза должна быть общей для всех людей. Раз это так, то мы все подчиняемся одному и тому же закону природы, а если именно это так, то закон природы, несомненно, воспрещает нам посягать на интересы ближнего. Но первое справедливо; следовательно, справедливо второе <…> Те, кто утверждает, что надо считаться с согражданами, но не с чужеземцами, разрывают общий союз человеческого рода, а его уничтожением уничтожаются в корне благотворительность, щедрость, доброта, справедливость; людей, уничтожающих все это, надо признать нечестивыми также и по отношению к бессмертным богам. Ведь эти люди ниспровергают установленное богами человеческое общество <…>

3. ЧТО ЕСТЬ ПРАВО

Формулы римских юристов

Право есть наука о добром и справедливом (Цельс).

Правовые установления существуют не для отдельных лиц, но имеют общее значение (Ульпиан).

Все право введено соглашением, или установлено необходимостью, или закреплено обычаем (Модестин).

Правопорядок римского государства заключается в законах, плебисцитах, сенатконсультах, конституциях принцепсов, эдиктах тех, кто наделен правом их издавать, и высказываниях знатоков права (Гай).

Право, которое каждый народ установил для себя, является его собственным правом и называется как бы собственным правом данного государства (Гай).

Право, которое в каждом государстве, полезно всем или многим (Папиниан).

Гражданское право не отделяется всецело от естественного права или права народов, но и не подчиняется ему полностью; итак, если мы добавим что-либо к общему праву или что-либо уберем из него, то возникает наше собственное право (Ульпиан).

Не должен быть обманут тот, кто руководствуется общим правом (Папиниан).

То, что установилось между всеми людьми как естественный принцип сосуществования и что всеми сохраняется совершенно одинаково, называется правом народов <…> (Гай).

Частное право относится к пользе отдельных лиц <…> делится на три части, ибо составлено из предписаний естественного права, права народов и цивильного права (Ульпиан).

Глава XXXIII

Император – «бог и господин». Возникновение домината

Правление Диоклетиана

Новый «отец отечества». В римских землях философы и интеллектуалы любили порассуждать об идеальном принцепсе, «отце отечества», императоре. Для них было естественным утверждение, что повиновение земному владыке – в природе смертных, как и поклонение богам. Только этот земной владыка должен быть настоящим «отцом отечества», заботящимся о благе подданных.

Человек, на голову которого в 284 г. легионы возложили венок римских цезарей, поначалу ничем не напоминал «идеального императора философов». Казалось, возведенный солдатами на трон необразованный уроженец Далмации Диоклетиан будет одним из многих в череде быстро сменявших друг друга солдатских императоров. Однако произошло то, на что уже никто не надеялся, – с приходом Диоклетиана появились первые признаки стабилизации, а затем и улучшения положения в империи. Сын вольноотпущенника, солдат, ставший командующим римской армией благодаря мужеству, личным достоинствам и благосклонности фортуны, неожиданно стал хорошим императором.

Диоклетиан честно и щедро расплатился с солдатами, приведшими его к престолу, но военным триумфом и пиршеством свою деятельность не закончил, как многие его предшественники. Восшествие на перстол Диоклетиана стало «рубежным» в римской истории. Завершилась эпоха принципата, открывшаяся некогда «золотым» веком Августа и принесшая принцепсу всю полноту гражданской и военной власти, а также – с соизволения народного собрания и сената – титул императора. После потрясений III в. общество жаждало стабильности любой ценой, важнейшей стала проблема восстановления реальной власти на огромной территории империи, где царили хаос, разруха, произвол и беззаконие.

В этих условиях власть должна была стать средоточием жизненных сил государства и народов, источником целенаправленной созидательной энергии. Император из «принцепса» должен был превратиться в «господина и бога» (по-латыни – «dominus et deus»), верховного правителя и распорядителя, абсолютного монарха. Отсюда и эпоха с воцарения Диоклетиана до падения Рима в 476 г. получила название домината.

Первые шаги нового императора показали: он прекрасно знал, что нужно делать для стабилизации положения. Он немедленно приступил к реформе власти.

Реформа власти в империи. Тетрархия. Казалось бы, для укрепления власти ее надо сконцентрировать в одних руках и в одном центре. Диоклетиан принял парадоксальное решение – чтобы консолидировать разваливающуюся власть, он разделил ее, установив правление четырех – тетрархию. Он взял себе в соправители Максимиана, которого тоже провозгласил августом, а затем власть двух августов – Диоклетиана и Максимиана была подкреплена властью двух цезарей – Галерия и Констанция I Хлора. Цезари провозглашались преемниками августов и должны были сменить их через двадцать лет. Диоклетиан создал систему тетрархии, подведя под нее законную основу, и по собственной воле, а не под давлением каких-либо внешних сил. Окончательный «пакет законов» о тетрархии принят к 293 г. Диоклетиан, однако, разделил властные полномочия, но не ответственность. Он остался ключевой фигурой в тетрархии, верховным монархом, носившим титул «отца отечества».

Огромная территория империи, на которой то и дело вспыхивали локальные войны, не могла управляться из единого центра. Она была условно разделена на четыре части. Диоклетиан, кроме того, что являлся «первым правителем», как август получил власть над восточной частью Римской империи; Максимиан – над западом империи с Италией; цезарь Галерий – над Иллирией и западной частью римской Азии; цезарь Констанций Хлор – над Галлией и Британией. Номинальной столицей империи оставался Рим, но реальные центры управления смещались к границам. Тетрархи правили из городов-резиденций Никомедии, Антиохии, Медиолана, Сирмия, Фессалоник и Трира. Это усиливало действенность созданной Диоклетианом системы управления, но таило в себе ядовитое зерно будущего раздела империи. Рим уже никогда не поднялся как столица великой и единой империи, но через несколько веков стал главным центром западного христианского мира.

Сенат и римский народ, на себе испытавшие эксперименты стольких безумцев и негодяев и видевшие, как солдаты меняли одного за другим ничтожных правителей, вдруг почувствовали, что в империи окрепла власть, сделавшая жизнь ее подданных если не более легкой, то более стабильной и спокойной. Тетрархия была воспринята как естественное продолжение фундаментальных принципов мироздания, также имевших четвертое деление: четыре элемента, лежащие в основе мира, четыре времени года, четыре темперамента и т. д. В «Истории августов» тетрархи назывались «четырьмя столпами вселенной», «четырьмя силами, мудростями, светилами», «едиными в управлении