Сны инкуба - Лорел Гамильтон

В первый раз увидев Малькольма, я сочла его красивым, но,имея даже одну вампирскую метку, я видела лучше. Он гордился тем, что никогдане использует вампирской силы на нас, смертных, но он её достаточно тратил,чтобы придать себе красоты. Этот небольшой трюк с чужим разумом он себепозволял. Суета, все суета.

И ещё я когда-то считала его одним из самых сильных вампировСент-Луиса, а сейчас, когда он шёл ко мне, эта сила будто стала меньше. Аможет, я слишком хорошо закрылась щитами, чтобы его сила на меня действовала.Может быть.

Он протянул вперёд свою большую ладонь — такое впечатление,что она от более мясистого тела, — и протянул её как-то между мной иЗебровски, будто не знает точно, кто тут главный и никого не хочет обижать. Впрошлую встречу с Малькольмом он руку мне не протягивал — знал, что я её неприму.

Сегодня я пожала ему руку, потому что Зебровски — всего лишьчеловек, а ко мне, кто бы я ни была, это определение неприменимо.

Посреди рукопожатия Малькольм запнулся, будто я его удивила,но справился с собой, улыбнулся, и его голубые глаза искрились радостью отпредставившейся возможности помочь полиции. Это была ложь. Он не хотел, чтобымы здесь были. И уж точно не хотел, чтобы с его церковью было связано убийство.

Я ничего не ощутила при рукопожатии, кроме того, что онпрохладен на ощупь, следовательно, давно не питался. Больше я ничего неощутила, потому что держала щиты. Последнее время я здорово научилась это делать.И поймала себя на том, что закрываюсь почти изо всех сил после того, как мы сЖан-Клодом и Ричардом так связали себя друг с другом в постели. Не только виныя боялась. Так что рука Малькольма была всего лишь рукой, холоднее, чем унормального человека, но все равно только рукой. Тоже хорошо.

Наверное, все бы обошлось, если бы Малькольм не попыталсячуть-чуть воздействовать на меня вампирской силой. Может быть, я слишком хорошозакрылась, а может, он просто настолько самоуверен. Как бы там ни было, онпустил по руке небольшой импульс силы.

У меня на секунду закружилась голова, и он увидел образмёртвой женщины в квартире прежде, чем я смогла его оттолкнуть. Я все ещёпутаюсь во всей этой экстрасенсорике. А когда мне кажется, что на менянападают, у меня появляется наклонность давать сдачи с лихвой. Да, конечно, язнаю, это нехорошо. Вот такая я.

Малькольм отшатнулся, и только моя рука удержала его наногах. Глаза у него расширились, рот приоткрылся буквой «О». Будь он простосильным вампом, который решил морочить мне мозги, он бы усвоил преподанныйурок, и мы бы занялись расследованием, но он был мастером. И в эти несколькосекунд я узнала одну вещь, о которой не догадывалась. У каждого человека вцеркви был ментор, и, как я до сих пор думала, этот ментор-вампир и обращаетподопечного, когда приходит время. Оказалось, менторы действительно берут кровьу своих учеников-людей, но, когда доходит до дела, последние три укуса наноситМалькольм. Именно он и обратил почти все эти сотни народу, лично он. А значит,когда я толкнула его силой, она прошла через него как огромный клинок — черезнего и во всех прочих.

Стало так, будто я вдруг смогла коснуться их всех, будто моярука через ладонь Малькольма вошла в них, в их тела. Я ощутила пульс каждого изних, где-то сердца, где-то запястья, где-то шеи. Пульс всех этих вампиров япочувствовала, вялый и медленный-медленный. Давным-давно, давным-давно многиеиз них не ели так, как им положено. Он не разрешал им охотиться. Он даже не разрешалим ходить по клубам и там выбирать добровольных доноров. Я увидела бесконечнуючереду членов церкви, одетых в белое, как жертвенные девственницы,подставляющих шеи. Чуть-чуть отпить крови, никогда вдоволь, только так, чтобыне умереть.

Я увидела густой вязкий пунш в чаше в зале собраний, изнала, что в нем — смесь крови как минимум трех вампиров — Малькольмпозаботился. Он не хотел рисковать, что кто-то из них случайно даст клятвукрови кому-то другому. Но свою кровь он тоже никогда не использовал, опасаясьпоследствий.

Он отдёрнулся от меня прочь, но было поздно. Больше он мнене был нужен.

Я смотрела мимо него на девушку с чёрными волосами, в очках.Впервые в жизни я видела вампира в очках. Она схватилась за грудь — и я знала,почему. У неё билось сердце. Но я видела и другое. Я видела, что когда-то онабыла здесь человеком, и встала на колени, отдавая себя церкви, но это быливсего лишь целомудренные руки на прикрытых плечах. Никогда её никто не обнималкрепко, не прижимал к телу, не пил так, что тело её содрогалось, так, что сексбледнел по сравнению с этим.

— Прекрати! — выдохнул Малькольм. — Отпустиих!

Я медленно обернулась к нему, и не знаю, что он увидел уменя на лице, но он отшатнулся и сделал шаг назад.

— Ты мне их сам отдал, — произнесла я медленно,голосом, текучим как мёд.

Сила, огромная сила. Только вчера ночью я узнала, чтовампиры для меня вроде фамилиаров для ведьмы. Я думала, что это должен бытьвампир, с которым у меня есть какая-то связь, но оказалось, это не так. Я моглапитаться от них от всех, использовать как гигантский нежитный аккумулятор.

Зебровски подвинулся ко мне, хотя даже он поёжился,оказавшись слишком близко.

— Анита, что происходит?

— Он попытался вампирской силой узнать, что мнеизвестно, — сказала я тем же медленным, изнеженным голосом.

Будто этот голос можно было держать во рту и сосать, каккарамельку. Трюк Жан-Клода, подумала я, и этой мысли хватило. Вдруг он ощутилменя и увидел, что происходит. Но ему и следовало знать, что происходит. МастерГорода он, а не Малькольм. Он соблюдал договор, заключённый прежним мастером,но теперь… ладно, потом посмотрим. Сейчас надо расследовать убийство.

— И он тебе как-то повредил? — спросил Зебровски.Спросил так, будто ждал отрицательного ответа, но понимал, что здесь что-то все-такине так.

— Нет, — ответила я. — Нет, ничего.

И подумала: Я ощущаю их эмоции. Если я могу заглянуть им влицо и увидеть их воспоминания, что я ещё могу?

«Эвери, Эвери, где ты?» — подумала я. И ощутила ответ — какдуновение ветерка на лице. Я повернулась к ветру, к левому крылу скамей. —Эвери, Эвери, Эвери!

Я произносила его имя все громче и громче — не срываясь накрик, но с силой.

В середине ряда поднялся вампир — среднего роста, сострижеными каштановыми волосами, с лицом красивым, но не до конца законченным,будто он едва достиг совершеннолетия, когда его убили.

Я протянула к нему руку:

— Иди ко мне, Эвери, иди ко мне!

Он стал протискиваться мимо сидящих, и чья-то рука ухватилаего за руку, и голос женщины-человека сказал ему:

— Не ходи.

Он выдернул руку, и я услышала его голос будто совсем рядом:

— Я должен идти, она зовёт меня.