Сны инкуба - Лорел Гамильтон

— Но эта — не натуральная блондинка.

Зебровски нахмурился.

— Да я не об этом! Смотри, у неё корни волос тёмные.Тщательно я ещё не осматривала, но, думаю, все остальное либо чисто выбрито,либо у неё вообще мало волос на теле. Многие стриптизеры бреются.

— Как твой новый бойфренд, — сказал Зебровски, иголос у него был мягкий, а взгляд — нет.

— Не твоё собачье дело, Зебровски.

— Вы отлично смотрелись на танцполу, но ведь сейчас ону тебя живёт?

— Кто-то слишком много болтает.

— Ладно, я же детектив, сыщик. Вот я и сыскал, что тызавела шашни со стриптизером, который тебя — на сколько? На семь лет моложе?

— Как детектив, главный на осмотре места преступления,не должен ли ты заниматься раскрытием убийства?

— Я думаю. А мне легче думается, когда я тебяподкалываю.

— Рада, что я тебя вдохновляю. И о чем же ты думаешь?

— Думаю, что мне хочется поговорить с Эвери Сибруком дотого, как он будет казнён. Если он замешан в других убийствах, я хочу имена егоприятелей. Если он это сделал случайно, я думаю, нам это тоже полезно знать.Если ты права, и церковь не учит вампиров правилам безопасного поведения, то унас сотни потенциальных случайных смертей бродят по городу. А это нехорошо.

— По закону мы ничего не можем сделать, чтобы заставитьцерковь изменить методы обучения. Сам знаешь — отделение церкви от государства.

Он кивнул:

— Я не могу, и федеральный маршал Блейк не может. НоАнита Блейк, возлюбленная Мастера Города, могла бы.

— Ты на что меня толкаешь? Толкнуть кого-то ещё наприменение незаконного давления против добропорядочного члена общества?

— Да разве я на такое способен?

— Способен, — кивнула я.

— Голова раскалывается, — сказал он. —Сдаюсь. Как нам, к черту, поймать какого-нибудь вампира и задержать длядопроса, чтобы при этом никого больше не убили?

— Ему всего два года, Зебровски. Он не такой уж большойи злобный.

Он глянул на тело:

— Ей расскажи.

Он был прав.

— Если это была случайность, он мог бы — это всего лишьвозможность, Зебровски, — побежать в церковь ради убежища, или отпущениягрехов, или чего там ещё.

— А если не была?

— Тогда он сейчас со своими подельниками, и я понятияне имею, где его искать. Знаем только, что охотится он в клубах на той сторонереки.

Зебровски кивнул:

— Шериф Кристофер, твой знакомец, всех своих людейпоставил на уши. Полиция штата тоже помогает, стараясь не поднимать шума.

— Долго скрывать это от репортёров не получится, —сказала я.

Он пожал плечами:

— Сам знаю.

— Так что, если дали людей на патрулирование клубов, мыможем проверить другую теорию.

— Церковь, — сказал Зебровски.

Я кивнула.

— Я поговорю с Абрахамсом, введу его в курс дела. А тыдавай за дверь и помирись с Арнет.

— Зебровски…

— Давай-давай, у меня нет времени возиться с вашимиразборками. У тебя меньше пяти минут, чтобы помириться — я бы на твоём местепошёл и приступил.

И снова у него послышались эти странные, совершенноне-зебровские интонации. Не враждебные, просто не оставляющие места длявозражений. Голос, который не ожидал ничего, кроме повиновения, и — странноедело, — я повиновалась. Вышла, по крайней мере. Как мириться с Арнет — японятия не имела. Трудно что-то чинить, если не знаешь, что поломалось, а я немогла поверить, что она разозлилась из-за того, что не может встречаться с Натэниелом,а больше ничего я придумать не могла, хоть убейте. Ещё одна парочкамежличностных отношений, в которых я ни уха, ни рыла. Это я такая тупая, или слюдьми вообще трудно?

Выглянув из полуоткрытой двери, я Арнет не увидела. Стоялтам лес полисменов в форме, в штатском, а также фургон коронёра,укомплектованный коронёром и предназначенный для увоза тела. Мы все ещё ждаликриминалистов — редко когда я так быстро попадаю на место преступления.Окровавленные перчатки я с себя стащила, но никто не догадался поставить мешокдля мусора, так что я так и осталась держать перчатки двумя пальчиками зачистый край. Неуклюже, но бросить их куда попало я не могла.

Из-за двери появился новичок РГРПС, и в руках, защищённыхперчатками, он держал раскрытый, но пустой мешок для мусора. Звали его Смит, ия с ним встречалась однажды на осмотре места преступления — давно, тогда он былв форме. Кстати, это был тот раз, когда я впервые увидела Натэниела. Смит тогдавполне нормально себя чувствовал в окружении ликантропов, и мне это запомнилось— настолько запомнилось, что я сказала Дольфу. Очевидно, Дольфу тожезапомнилось, раз теперь Смит ходит в штатском. А мне это напомнило, что Дольф,значит, не считает меня представителем зла, и даже, может, к моему мнениюприслушивается.

Смит улыбнулся:

— Кажется, я вовремя.

Он подставил мне мешок, чтобы я могла выбросить перчатки.

— Не то слово, — улыбнулась я в ответ.

— Смит! — заорал Зебровски.

Смит направился к нему, держа в руках мешок. Он самыймолодой в группе, то есть помыкают им все, кому не лень. Не то, конечно, чтобыть новичком в форме, но все равно — самый низкий на тотемном шесте. Я вышла,не интересуясь, что же нужно Зебровски от Смита. Не мои проблемы. Мои там,снаружи.

Вообще-то я ожидала увидеть Арнет где-нибудь в холле средивспомогательного персонала, но там её не было. Я спустилась, вышла в стекляннуюдверь вестибюля. Арнет поняла Зебровски буквально, а может, ей действительнонужен был свежий воздух. Октябрьская ночь выдалась тёплой, теплее вчерашней, новсе-таки осень ощущалась. И воздух навевал мысли куда-нибудь поехать собиратьяблоки.

Арнет сидела на поребрике. Галогеновые лампы давалидостаточно света, чтобы виден был цвет её костюма — коричнево-бордовый, как итам, в квартире. Я бы в таком наряде выглядела тошнотворно, но цвет подчёркивалоттенки её стриженых волос, которые не были бы видны в чёрном или темно-синем.Арнет сидела, охватив руками колени — не прижимая к груди, но даже издали виднобыло, что счастьем она не искрится.

Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и продолжалаидти к ней. Ну никак мне этого не хотелось. Не дойдя до неё пару шагов, яспросила:

— Здесь не занято?

Она дёрнулась и обернулась ко мне. Протёрла лицо, пытаясьскрыть слезы.

— Только этого не хватало, — сказала она. —Подловила, как я реву. Теперь точно будешь считать меня неудачницей.