Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

годы Марка Аврелия и его соправителя Луция Вера вряд ли кого-либо могло удивить, что поучать историков взялся человек, не написавший ни одного исторического труда. В середине II в. римская историография находилась в таком состоянии застоя и деградации, что ее, казалось, можно было привести в чувство разве лишь с помощью острой и беспощадной сатиры. Лукиан, однако, не только высмеял духовное убожество современных ему историков, но и начертал позитивный идеал историографии, сформулировал ее теорию в соответствии с многовековой практикой создания исторических трудов.

Лукиан пытается выявить специфику исторического жанра, определить, какими качествами должен обладать историк, обрисовать особенности «историописания». Во времена Лукиана наиболее типичным было смешение истории с панегирическими восхвалениями. Выступая против этого, он писал, что «историю от восхваления отделяет не узкая полоса, а как бы огромная, стоящая между ними страна». Осознавая, что имеются причины, заставляющие историка отступать от истины, – страх перед власть имущими, надежда на вознаграждение с их стороны, неприязнь к тем, о ком он пишет, – Лукиан советовал историку считаться не с теперешними слушателями, а с теми, кто впоследствии обратится к его истории. Продолжая свои рассуждения об истории как воплощении истины, он писал: «Пусть разум уподобится зеркалу, чистому и блестящему и точному по центру, и каким оно восприняло образы вещей, таким пусть их покажет, не исказив в форме и цвете». В той же мере, в какой Лукиан не понимал технического несовершенства зеркала, он не догадывался, что сознание само по себе никогда не в состоянии дать адекватное отражение действительности, лишенное субъективной окраски и влияния среды.

Адвокат и философ Апулей был широко известен и как блестящий писатель, отдавший дань эротическим сюжетам (в качестве эротического писателя он был особенно читаем в последующие столетия, особенно в эпоху европейского классицизма). Вместе с тем его окружал флер таинственности, причастности к колдовству, магии, связи с подземными богами, чему в немалой степени способствовали некоторые загадочные страницы его сочинений.

В наиболее известном произведении Апулея «Метаморфозы, или Золотой осел» описаны невероятные приключения юноши, превращенного колдовскими чарами в осла. Герой «на своей шкуре» испытывает и тяжелейший рабский труд, и голод, и побои, становится объектом любовных притязаний, описанных весьма натуралистично. Изображение повседневной жизни перемешано на страницах романа с рассказами о магии, колдовстве, таинственных случаях, религиозных мистериях, что создает удивительную атмосферу, где нет границы между реальным и божественным мирами, между обыденностью и чудом, где все полно тайн и неожиданностей. Не случайно одна из новелл «Метаморфоз», повествующая об Амуре и Психее, воспринималась как фантастическая сказка и мистически истолковывалась как изображение союза Мировой Любви (Амур) и Души (Психея). Юноша-осел, отведав во время мистерии лепестков от роз богини Изиды, снова обретает человеческий облик. Посвящением в мистерии завершается его чудесное странствие.

Во II и III вв. особую популярность получают романы, в основном греческие, которые переводились и на латинский язык. Их сюжеты – любовь, путешествия, приключения, разбойничьи нападения, чудеса, колдовство, фантастические истории. Словом, в римское время люди интересовались тем же, что и сейчас.

Благородные герои романов боролись против злодеев, обидчиков бедных, защищали униженных обществом и жизнью. Литература такого рода удовлетворяла потребности массового сознания, утоляла чаяния «маленьких людей», отвлекала от горестей и невзгод повседневной жизни, переносила в чудесные и таинственные миры, творя сказку, дарующую краткое забвение.

Философы: император и раб. Философия стоицизма, родившаяся в Греции, органично вошла в систему римского миросозерцания. Рим особенно развил ее моралистические аспекты и создал оригинальное стоическое учение о человеке, который не должен зависеть от внешних обстоятельств жизни, стремиться к внешним благам богатству, славе, почести, телесной красоте, наслаждениям. Идеал мудреца-стоика – автаркия – полная самодостаточность, позволяющая без страха и с достоинством принять любую судьбу.

Этот идеал пытались осуществить лучшие из философов-стоиков – и те, что находились на вершине власти, и те, что были полностью бесправны и обездолены. Удивительно сходство учений двух философов-стоиков – императора Марка Аврелия и раба Эпиктета, но лишь на первый взгляд. Ибо, по их убеждению, человек одинаково подвержен несчастьям, независимо от того, имеет ли он власть или нет, богат он или беден, знатен или раб. Не социальное положение и не богатство определяют внутреннюю свободу человека. Если человек одержим жаждой земных благ, если он завидует другому, если ему все время чего-то не хватает, если он обвиняет других в своих бедах, – никакая власть не избавит его от этого самого страшного внутреннего рабства.

По самой своей природе человек одинок, его силы ограничены, он обречен на страдания, тело его подвержено болезням, но разум и дух роднят человека с богами. Никто не может властвовать над ним, если только человек сам не обречет себя на рабство духа своей безнравственностью, безволием и жаждой телесных благ. Достичь истинной свободы можно, лишь став мудрецом, живущим согласно с природой – своей собственной и мира.

Раб Эпиктет жил в крайней бедности, ходил в рубище, проповедовал свое учение только словами, которые никогда не записывал, как и Сократ. Его мысли сохранились в «конспектах» его учеников. Марк Аврелий был могущественным императором, талантливым полководцем, победителем, владел огромными богатствами. Но император считал раба своим духовным наставником. И оба они остро переживали несовершенство мира и человека.

Свои мысли Марк Аврелий запечатлел в сочинении «К самому себе», ибо он был чудовищно одинок. Марк Аврелий печально заметил: «Время человеческой жизни – миг; ее сущность – вечное течение; ощущение смутно; тело бренно; душа неустойчива; судьба – неизвестна; слава – недолговечна. Одним словом, все, имеющее телесную природу, подобно потоку, относящееся к душе – сновидению или дыму. Жизнь – борьба и странствие по чужбине; посмертная слава – забвение». Он учил, что разум и искусство разумной жизни предполагают исполнение своего долга, способность обрести внутреннее равновесие и стойкость души и довольствоваться делами, «согласными с добродетелью».

Философия стоиков Марка Аврелия и Эпиктета еще раз показала нарастание в римском обществе духовного кризиса, пессимизма и чувства безысходности. Стоики в поисках выхода обращаются к божеству. Высший бог, согласно учению стоиков, – мировой закон – Логос, выступающий как абстрактное безличное начало, управляющее вселенной. Несмотря на внешнее сходство стоицизма и христианства, философы-стоики Эпиктет и Марк Аврелий оставались убежденными язычниками. Император-стоик даже предпринял гонения на христиан.

Неоплатонизм. В III в., когда империя переживала тяжелейший кризис, утратили значение старые моральные и гражданские ценности. Неуместными казались и философские учения, говорившие о мировой гармонии. Разрушалась вера во вселенское предназначение Рима, теряло смысл служение империи и «римскому народу». Духовные свои устремления люди все больше связывали с религией в надежде на чудесное избавление от страданий. Жизненные начала греко-римского политеизма иссякали; чужие, странные боги утверждались в римских храмах,