Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

паруса и осмотреть еще одну небольшую бухту, в которой Адмирал еще не был. С посланной в нее шлюпки сообщили, что и эта гавань весьма хороша. Кроме того, на берегу стояло несколько рыбацких хижин, и она была богата пресной водой. Не утруждаясь долгими размышлениями, Колумб назвал ее El Puerto de las Cabanas»[291].

Ранним утром в понедельник, 13 августа, еще при свете луны, флот снова взял попутный ветер, обошел скалу Даймонд-Рок, и, пройдя мимо Бока-Гранде (самой западной бухты из всех в системе Бокас-дель-Драгон), Колумб совершенно правильно оценил ее ширину в полторы лиги. К 8 или 9 утра корабли уже находились в середине пролива. Когда неделю назад они проходили Бока-Гранде, его воды пребывали в редком спокойствии, однако 13 августа в заливе шло сражение между втекающей в него со стороны суши пресной речной водой и стремящимся проникнуть в бухту соленым приливом. Морские волны поднимали такой рев, что «моряки ощутили страх ничуть не меньший, чем в прошлый раз в Бока-де-ла-Серпе». Замечу, что все эти «боки» очень опасны даже для пароходов. Обычно каждый из этих относительно небольших заливов имеет собственное подводное течение, идущее против поверхностного и несущее большие островные бревна. Эти бревна сильно калечат малые суда. Более того, корабль может даже встать на якорь, но достаточно сильное подводное течение потащит его в обратную сторону. Но на этот раз именно благодаря этому эффекту флот Колумба был спасен.

Когда ветер стих, каравеллы попытались безуспешно встать на якорь (неудивительно, поскольку глубина в этом месте составляет около 120 саженей), и сильный прилив (то есть «поверхностное» течение) потянул корабли прямо на скалы. «Благодаря воле Божьей, – пишет Колумб, – нас отвело из смертельного места к безопасности и избавлению, ибо пресная вода преобладала над соленой; когда Бог желает, чтобы один или многие были спасены, то и вода становится лекарством». Много позже Лас Касас слышал версию, что Колумб назвал этот залив Boca del Dragon, считая, что в этом месте они как бы вырвались из пасти дракона.

Выйдя в море, Адмирал «увидел к северу остров, возможно находившийся в 26 лигах от Парии, и назвал его Isla de la Asuncion[292], а следом – другой, ставший La Concepcion[293]. Такие названия легко объяснялись: на следующие сутки предстояло всенощное бдение в честь Успения Пресвятой Богородицы, и Адмирал, очевидно, решил, что это подходящий случай почтить Богоматерь. Лас Касас продолжает перечислять открытия Колумба: «…И три маленьких острова, стоящие вместе, он назвал Лостестигос, и они так называются сегодня; другой рядом с ними он назвал ЭльРомеро; другие маленькие острова он назвал Лас-Гвардиас. Впоследствии он прошел близ острова Маргарита и назвал его так; а другому острову близ него он дал имя Мартинет».

Мы можем идентифицировать эти острова, только предположив, что Асунсьон и Консепсьон были замечены, когда флот покидал Бокас-дель-Драгон, а остальные появлялись в поле зрения Адмирала последовательно, когда флот проходил вдоль побережья на запад. Асунсьон – это, очевидно, Гренада. Расположенная в 70 милях (22 лигах) к северу от Бока и возвышающаяся на 2750 футов над уровнем моря, Гренада обычно не может быть видна на расстоянии более 60 миль, но 13 августа, очевидно, атмосферные условия были исключительными (впрочем, как и 4-го, когда Колумб увидел Тобаго, находясь приблизительно в том же месте). Группа Лос-Тестигос (Свидетели), как их до сих пор называют, находится в 70 милях к северо-западу от Бока-Гранде. Их самая высокая точка – всего 600 футов над уровнем моря, и Колумб, возможно, не увидел бы их до следующего дня. Ла-Консепсьон, я полагаю, был всего лишь облаком. Эль-Ромеро (Пилигрим), вероятно, был уединенным островком, который сейчас называется Ла-Сола. Лас-Гвардиас (Стражи или Дозоры) – это, очевидно, группа островков, которые сейчас называются Лос-Фрайлес близ Маргариты (к Маргарите мы вернемся позже). Эль-Мартинет (или Мартлет) идентифицирован Лас Касасом как остров, который сейчас называется Бланка или Бланкилья, к северо-западу от Маргариты.

Как только флот удалился от Бокас-дель-Драгон, Колумб взял курс на запад вдоль полуострова Пария. Он все еще считал его островом и ожидал обнаружить с севера тот пролив, который «Коррео» не смогла обнаружить 11 августа. Постепенно до Адмирала начало доходить, что он плыл прямо вдоль материка, но все еще не мог поверить, что наблюдаемый им большой объем пресной воды поступает из рек (на чем настаивали моряки «Коррео»), «потому что ни Ганг, ни Евфрат, ни Нил, насколько он слышал, не несут столько пресной воды». Однако истинная причина такого недоверия, как мудро заметил Лас Касас, заключалась в том, что Колумб не увидел земель, достаточно обширных, по его мнению, для возникновения таких рек. Никогда в жизни Адмирал не видел устья ни одной из величайших рек мира и не понимал, что они всегда текут к морю между аллювиальными низменностями, которые уходят за горизонт, если смотреть с палубы корабля.

В планы Адмирала входило держаться поближе к суше, но за последний месяц он так часто не высыпался, что не замечал, как лоцманы постепенно отходят от береговой линии. Фернандо пишет: «Адмирал, плывший тогда на запад вдоль побережья Парии, постоянно отклонялся от берега на северо-запад, потому что штиль и течения сносили его в этом направлении, так что в среду, 15 августа, он покинул мыс, который назвал де Кончас (с юга), а Маргарита осталась на западе… и прошел мимо шести маленьких островков, названных Лас-Гвардиас». Далее снова подключается Лас-Касас, сообщающий, что Колумб назвал четыре мыса на полуострове Пария, одним из которых является мыс Ракушек. Когда мы следовали курсом Колумба по этим сверкающим водам Карибского моря, где пассат сохраняет свою силу, но защита островов с наветренной стороны уменьшает океанские волны, нам было ясно, что флот находился уже далеко от берега (к тому времени, когда достиг 63° западной долготы). В противном случае он никогда бы не увидел Лос-Тестигос. К рассвету 15 августа 1498 года, когда между двумя замыкающими кораблями можно было заметить не только Маргариту и Лос-Фрайлес, но и материк, флот перестал держаться береговой линии и взял курс на Эспаньолу.

Как оказалось впоследствии, это решение было крайне неудачным, поскольку Колумб находился на окраине промысла жемчуга позади Маргариты, где уже в 1500 году Пералонсо Нинос добыл первый ценный груз и откуда Испания черпала огромные богатства в течение столетия или более. Странно, что он не потратил хотя бы день или два на разведку, поскольку женщины Лос-Хардинеса указывали, что это побережье было источником жемчуга. «Я не стал доказывать это, – признавался Колумб в письме к