Пора убивать - Джон Гришэм

Марабу, задрапированный в свою излюбленную выцветшую и мятуючерную мантию, тяжело опустился на судейский трон, дав присутствовавшим командусадиться. Поздоровался с присяжными, в деталях расспросил их о том, чтослучилось или не случилось вчера вечером, после того как они вышли из зданиясуда. Затем он повернул голову в сторону юристов:

– А где Масгроув?

– Он немного задержится, ваша честь. Но к началу мы готовы,– доложил ему Бакли.

– Пригласите следующего свидетеля, – распорядился Нуз.

В зал вошел патологоанатом из криминальной лаборатории,прохаживавшийся до этого по вестибюлю. Вследствие своей занятости он, какправило, был недоступен обыкновенным судебным заседаниям и ограничивался тем,что направлял жюри присяжных письменное заключение о причинах смерти. Носейчас, поскольку речь шла о процессе Карла Ли Хейли, эксперт почел за благоявиться лично. По сути говоря, случай был самым простым за всю его практику:тела обнаружены на месте убийства, оружие, из которого стреляли, – там же, апуль в телах столько, что их хватило бы и на дюжину человек. Кому еще моглобыть непонятно, отчего умерли эти парни?

Однако окружной прокурор настоял на полном и тщательномпатологоанатомическом обследовании, так что в четверг утром врачу пришлосьзанять свое место у микрофона, а на кронштейне укрепить фотографии процессавскрытия тел и выполненные в цвете анатомические карты.

Чуть раньше в кабинете судьи Джейк попытался договориться спрокурором, но Бакли был непреклонен. Нет, сэр, жюри должно выслушать экспертаи узнать, как и отчего погибли жертвы.

– Давайте признаем, что смерть явилась результатоммножественных ран, нанесенных пулями, выпущенными из винтовки «М-16», –предложил четкую формулировку Джейк.

– Нет, сэр. Я должен воспользоваться своим правом доказатьэто, – упрямо заявил Бакли.

Вот это он и доказывал сейчас, объятый своим «стремлением кизбыточному уничтожению». На протяжении трех часов эксперт рассуждал о том,сколько пуль попало в Кобба, а сколько – в Уилларда, и какой вред причинилакаждая пуля тому или иному органу, и каково было совокупное воздействиевыстрелов на весь организм в целом. Взяв в руку яркий пластмассовый стержень,представлявший пулю, патологоанатом медленно продвигал ее по изображенным накартах тканям человеческого организма. Четырнадцать карт для Кобба, одиннадцать– для Уилларда. Бакли задавал вопросы, делал замечания, требовал уточнений.

– Ваша честь, защита полностью согласна с заключением опричине смерти, – каждые полчаса Джейк с отчаянием взывал к Нузу.

– Обвинение требует заслушать эксперта, – стоял на своемпрокурор, и патологоанатом продолжал двигать пластиковую пулю дальше.

Джейк опускался в кресло, качал головой и смотрел наприсяжных – на тех из них, кто еще не заснул.

Врач закончил показания к полудню, и утомленный, потерявшийвсякую способность соображать Нуз наградил присутствовавших за терпениедвухчасовым перерывом на обед.

* * *

В каждом небольшом южном городке можно встретить ребенка,помешанного на желании как можно быстрее разбогатеть. Он был как раз из таких.В пять лет он уже торговал на улице лимонадом, требуя двадцать пять центов застопятидесятиграммовый стаканчик воды, подкрашенной сиропом. Он прекрасно знал,какая это на самом деле гадость, но он также знал и то, что взрослые восхищаютсяего предприимчивостью. Он был первым мальчишкой со своей улицы, приобретшим врассрочку газонокосилку и стучавшимся в феврале в соседские двери, предлагаяподготовить газон к лету. Первым из ребят он купил себе и велосипед, на которомразвозил утреннюю и дневную почту. В августе он продавал пожилым ледипоздравительные открытки к Рождеству. В ноябре он разносил по домам пирожки сфруктовой начинкой. По воскресеньям, в то время, пока его сверстники смотрелимультфильмы, он стоял на импровизированном рынке у здания суда и торговалжареными каштанами и кукурузой. В двенадцать лет он открыл счет в банке. У негобыл собственный банкир. Когда ему исполнилось пятнадцать, он заплатил наличнымиза новенький пикап – в тот самый день ему как раз выдали водительские права. Кгрузовичку он вскоре купил и прицеп и наполнил его всевозможным садовыминвентарем. Во время футбольных матчей он продавал спортивные майки. Он былловким пронырой. Он готовился стать миллионером.

В Клэнтоне его знали под именем Хинки Майрик, шестнадцатилет. Он нервно расхаживал по вестибюлю, дожидаясь, когда Нуз объявит перерыв,и, как только полицейские раскрыли двери зала, он тут же рванул внутрь. Изопасения лишиться драгоценного места почти никто из публики не решился пойтипообедать. Только очень немногие, встав в полный рост и предупредив окружающих,что данное место занято на целый день, позволяли себе выйти. Большинство жепредпочитали лично охранять собственные кресла и стоически переносили мукиголода.

Хинки никак не мог пройти мимо такой возможности. Он давноуже научился распознавать, что в данную минуту человеку нужно. Поэтому вчетверг, точно так же, как и за день до этого, по центральному проходу залазаседаний он покатил магазинную тележку с широким выбором сандвичей и дажегорячими вторыми блюдами в пластиковых коробочках. Расхваливая свой товар, оннаправо и налево передавал пакеты и коробки, толкая тележку от передних рядов кзадним. Хинки был безжалостным охотником за скальпами: кусок белого хлеба сдвумя салатными листьями шел за пару долларов, хотя реальная его цена всеговосемьдесят центов. Кусок цыпленка и несколько фасолин в пластиковой коробочкеХинки продавал за три доллара, получая с каждой проданной порции прибыль вразмере доллара семидесяти пяти центов. Жестянка с прохладительным напитком –полтора доллара. Однако люди с радостью платили эти сумасшедшие деньги: ведьони сохраняли за собой свои места. Не дойдя и до четвертого ряда, Хинки ужераспродал весь товар и теперь принимал заказы у тех, кто не успел перекусить.Сейчас героем момента был только он.

С нацарапанными на клочке бумаги заказами Хинки стремглаввылетел из здания, пересек лужайку, промчавшись через лагерь сторонников КарлаЛи, и ворвался к Клоду. Не теряя ни секунды, он метнулся в кухню, сунул поварубанкноту в двадцать долларов и бумажку с названиями блюд. Стоя рядом. Хинкинервно посматривал на часы. Повар двигался медленно. Пришлось дать ему вторуюдвадцатку.