Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

китайца Небо всегда «безответно». Ему бесполезно «молиться» (и по этой причине иероглиф дао может иметь отношение только к духу, но не к Небу). Небо – это некий незыблемый Вселенский «закон справедливости», который «не знает родства». И тот, кто этот Закон нарушает, всегда несет наказание. Конкретным «представителем» Неба в китайском доме являлся, судя по всему, Юго-западный угол. Конфуций заявляет: если человек обходит этот «угол» своим вниманием, если его не чтит, а отдает предпочтение «хлебу насущному», т. е. сиюминутному земному, а не вечному, – он обязательно будет наказан, исходя из действия этого всеобщего «закона справедливости». Этому вселенскому «закону Неба» подчиняются также все духи, и по этой причине «подчиненный» (дух Очага) никак не сможет помочь, если человек впал в немилость к самому «начальнику» (Небу-Тянь). Поэтому после согрешения перед Небом бессмысленно молиться духу Очага. Приведем несколько цитат о Небе из научной литературы для более правильного понимания этого вопроса. Вот что пишет о чжоуском Небе В. М. Крюков в книге «Текст и ритуал» (стр. 141, 142):

Иньцы категории Неба не знали; высшим божеством для них являлся Верховный Владыка (Шанди), который считался первопредком иньских ванов… Как и иньский Верховный Владыка, чжоуское Небо активно влияло на дела людей… Небо откликалось на земные события, исходя из универсальных критериев добра и зла. Оно соединило в себе предельную сакральность с высшим моральном авторитетом.

Там же, стр. 148:

Для чжоусцев «этическое было синонимом сакрального».

Стр. 215:

В надписях на бронзе чжоуские духи предков (имеются в виду «духи верха» – Г. Б.) никогда не выступают как источник опасности для людей. Между тем чжоуское верховное божество может выражать себя в форме карающих проявлений. Небо способно быть не только «щедрым без меры», но также «грозным» и «ужасным».

Вот еще одна цитата о Небе («Категория Дэ в китайской культуре», А. И. Кобзев, стр. 39):

Одной из знаменитых формул, в состав которых входит Дэ <…> Изречение это принадлежит, скорее всего, Чжоу-гуну и содержится в «Шу цзине»: «Небо не знает кровного родства. Оно помогает только [носителям] силы Дэ».

Ну и, наконец, последнее упоминание о Небе-Тянь, – в качестве конкретного восприятия этой категории одним из ванов Позднего Западного Чжоу (Текст и ритуал, стр. 263):

Ван так сказал: «…Величественное Небо не совершает ошибок, оно охраняет наше царство Чжоу и укрепляет предназначение покойных ванов. Но Небо внушает страх. Оно наслало кару на меня, малого ребенка (традиционное именование Сына Неба, обращенное к собственной персоне – Г. Б.), за то, что я не смог [справиться] с прежними образцами (т. е. следовать поведению прежних ванов – Г. Б.).

Отметим для читателя в качестве комментария к этой последней цитате. Уничижительное сравнение себя с «малым ребенком», которое мы видим в словах главы Чжоу, – это не некая «фигура речи», традиционно используемая ванами Чжоу. И тем более это не наше сегодняшнее лукавство. Более того, это отнюдь не единственный вариант возможного уничижительного самоназвания ванов. Все подобные обращения адресованы духам предков, и записаны они так, чтобы их смогли прочитать только они и никто из посторонних.

И если мы вспомним слова о «вере чжоусцев в духов» и об их «искренности» в обращении к духам, и о том, что при таком обращении человек отдает этим духам «часть своего сердца» – а иначе ни о каком Дэ или вэй и речи быть не может, – мы поймем, что правитель Чжоу говорит чистую правду. Она непонятна нам, сегодняшним, и мы склонны этим словам вана не верить. Надо самому стать чище, и тогда все сомнения исчезнут сами собой. Но в Китае после Конфуция весь двор превратился в собрание лицедеев.

Суждение 3.14

3.14. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «[Династия] Чжоу взирала в качестве поучительного примера (цзянь, т.ж. предостережение», «*зеркало», «поучительный пример», «смотреть в зеркало») на (юй) две (эр) [предшествующие] династии (дай; производное от значений «смена», «заменять», «сменять»). О, как роскошно и обильно (юй юй) Вэнь этой династии (ху; использовано вместо юй, указывает на адресата)! Я (у) следую за (цун) Чжоу».

Главное содержание вышеприведенных слов Конфуция – это показательно восторженное отношение Учителя к Вэнь династии Чжоу. На это указывает сразу три «литературных» приема. Во-первых, удвоение иероглифа юй, который является в предложении сказуемым. Во-вторых, использование иероглифа ху вместо предлога юй для создания возвышенного зрительного впечатления (эффекта), т. к. если составные элементы рисунка юй имеют тенденцию к направленности «вниз», то графические элементы ху ориентированы «вверх», как восторженно поднятые руки. И в-третьих, в абзаце восхваления имеется конечная служебная частица цзай (в переводе не показана), которая используется в предложении с инвертируемым сказуемым (когда нормальный порядок слов – подлежащее-сказуемое – заменен на обратный) с целью придания высказыванию эмоционально подчеркнутого восклицательного оттенка.

В тексте суждения мы видим удвоенный иероглиф юй (БКРС № 3543), который имеет следующие словарные значения: «разноцветный», «пестрый», «разукрашенный узорами» (именно это его значение связано с позднейшим осмыслением иероглифа Вэнь как «татуировка»), «благоухающий», «ароматный», «роскошный», «обильный». Однако первые значения иероглифа юй – «разноцветный», «пестрый» – не подходят для характеристики Вэнь. И это действительно так: иероглиф юй в древности использовался вместо гораздо более сложного по графике омонима юй (БКРС № 6865), неподходящие значения которого (для Вэнь) перекочевали в наш иероглиф.

Бесспорно, главная загадка для всего научного сообщества заключается в этом «совершенно не к месту» (по мнению этого сообщества) появившемся Вэнь, которое понимается в традиционном смысле – «культура», «просвещенность, «литература». Попробуем проследить логику рассуждений Конфуция. Он как бы сравнивает некое «состояние Вэнь» в предшествующих династиях Ся и Инь с тем Вэнь, которое он находит в Чжоу, и при этом отдает безоговорочное предпочтение Вэнь последней династии. Иероглиф цзянь можно понимать и как «критически смотреть на что-то» (также «надзирать», «смотреть сверху», «видеть») с целью вынесения последующей оценки. То есть династия Чжоу видела это Вэнь и в предшествующих ей династиях, но при этом ее собственная Вэнь «расцвела пышным цветом».

Для науки парадокс заключается в том, что не только во время династии Ся (которая, как мы уже указывали, является полностью мифической), но также во время существования династии Шан-Инь, – обычаи, нравы и культура которой уже хорошо изучены ученными, – у иньцев еще не существовало никакой «культуры», «образованности» или «литературы», – в том смысле, как мы понимаем это сейчас. Существовали однотипные примитивные гадательные надписи на панцирях черепах и лопаточных костях животных, т. к. это был только начальный этап развития иероглифической письменности, используемой