Убийство в доме викария - Агата Кристи

– Ноль двадцать пять?

Хэйдок кивнул.

– Технические подробности попридержу дорасследования, – сказал он. – Вам нужно знать только одно: смертьбыла практически мгновенной. Этот молодой идиот сказал, ради чего он этосделал? Кстати, меня поразило, что ни одна живая душа не слышала выстрела.

– Да, – сказал Мельчетт. – Удивительно.

– Окно кухни выходит на другую сторону, – объясниля. – Когда закрыты все двери – и в кабинете, и в буфетной, и вкухне, – вряд ли что-нибудь можно услышать, а наша служанка была одна вдоме.

– Гм-м... – сказал Мельчетт. – Все равно странноэто. Интересно, не слышала ли чего старушка – как ее звать? – а, миссМарпл. Окно в кабинете было открыто.

– Возможно, она и слышала, – сказал Хэйдок.

– Не думаю, – сказал я. – Она только что у насбыла и ничего об этом не сказала, а я уверен, что она упомянула бы о том, чтослышала.

– А может, она и слышала, да не придала этому значения –подумала, что у машины выхлоп не в порядке.

Я заметил, что в это утро Хэйдок был настроен куда болеедобродушно и жизнерадостно, чем вчера. Он был похож на человека, который изовсех сил старается скрыть обуревающую его радость.

– А что, если там был глушитель? – добавил он. –Не исключено. Тогда никто ничего бы и не услышал.

Мельчетт замотал головой.

– Слак ничего такого не нашел, потом спросил Реддинганапрямик. Реддинг поначалу вообще не мог взять в толк, о чем речь, а когдапонял, категорически заявил, что ничем таким не пользовался. Я думаю, можно емуповерить на слово.

– Да, конечно. Бедняга.

– Юный идиот, черт бы его побрал! – взорвался полковникМельчетт. – Прошу прощенья, Клемент. Но ведь иначе его не назовешь. Как-тоне могу думать о нем как об убийце.

– Мотив какой? – спросил Хэйдок, одним глотком допиваякофе и вставая из-за стола.

– Он говорит, что они поссорились, он вспылил и не помнит,как застрелил полковника.

– Хочет вытянуть на непреднамеренное убийство, э? –Доктор потряс головой. – Ничего не выйдет. Он подкрался сзади, когдастарик писал письмо, и выстрелил ему в затылок. Ссорой тут и не пахнет.

– Да у них и времени на ссору не было, – вмешался я,припомнив слова мисс Марпл. – Подкрасться, застрелить полковника,переставить часы назад на восемнадцать двадцать и убраться подобру-поздорову,да у него едва хватило бы времени на все это. Я никогда не забуду, какое у негобыло лицо, когда я встретил его за калиткой, и как он сказал: «Вы его увидите,даю слово. О! Вы его увидите!» Уже одно это должно было возбудить моиподозрения, навести на мысль о том, что случилось за несколько минут до нашейвстречи.

Хэйдок уставился на меня удивленным взглядом.

– То есть как это «за несколько минут до встречи»? Когда же,по-вашему, Реддинг его застрелил?

– За несколько минут до моего прихода.

Доктор покачал головой:

– Невозможно. Исключено. Он уже был мертв задолго до этого.

– Но, дорогой вы мой, – воскликнул полковникМельчетт, – вы же сами сказали, что полчаса – только приблизительный срок.

– Полчаса, тридцать пять минут, двадцать пять минут, дажедвадцать – это в пределах вероятности, но меньше – ни в коем случае. Ведь тогдатело было бы еще теплое, когда я подоспел.

Мы молча смотрели друг на друга. Лицо Хэйдока внезапнопеременилось. Стало серым, на глазах постарело. Эта перемена меня поразила.

– Да вы послушайте, Хэйдок, – полковник первым обрелдар речи. – Если Реддинг застрелил его в четверть восьмого...

Хэйдок вскочил.

– Я вам сказал, что это невозможно, – проревелон. – Если Реддинг утверждает, что застрелил Протеро в четверть восьмого,значит, Реддинг лжет. Пропади оно все пропадом – я врач, говорю вам, мне лучшезнать! Кровь уже начала свертываться.

– Если Реддинг лжет... – начал было полковник Мельчетт,потом смолк и потряс головой. – Пожалуй, надо пойти в полицейский участок,поговорить с ним самим, – сказал он.

По дороге в участок мы почти не разговаривали. Хэйдок слегкаотстал и сказал мне вполголоса:

– Знаете, не нравится мне все это. Не нравится. Мы всечего-то тут не понимаем.

У него был крайне озабоченный, встревоженный вид.

Инспектор Слак был на месте, и мы уже вскоре встретились сЛоуренсом Реддингом.

Его бледное лицо выглядело усталым, но он был совершенноспокоен, поразительно спокоен, сказал бы я, при сложившихся обстоятельствах.Мельчетт же хмыкал и фыркал, явно нервничая.

– Слушайте, Реддинг, – начал он, – мне известныпоказания, которые вы давали инспектору Слаку. Вы утверждаете, что пришли в домвикария примерно без четверти семь, встретили Протеро, поссорились с ним,застрелили его и ушли. Протокол я вам не читаю, но это главное.

– Да.

– Я собираюсь задать вам несколько вопросов. Вас ужеуведомили, что вы можете не отвечать на них, если не сочтете нужным. Вашадвокат...

Лоуренс не дал ему договорить:

– Мне нечего скрывать. Я убил Протеро.

– А! Ладно! – И Мельчетт громко фыркнул. – А как увас оказался с собой пистолет?

– Он был у меня в кармане, – ответил Лоуренс, слегкапомявшись.

– И вы взяли его с собой, когда шли к священнику?

– Да.

– Зачем?

– Я всегда держу его при себе.

Он снова слегка замешкался с ответом, и я окончательноуверился, что он говорит неправду.

– А зачем вы перевели часы назад?

– Часы? – Лоуренс явно не знал, что сказать.

– Ну да, стрелки показывали восемнадцать двадцать две.

Его лицо внезапно исказилось от страха.

– А, да, конечно. Я их перевел.

Хэйдок неожиданно бросил ему в лицо:

– Куда вы стреляли?

– В полковника Протеро.

– Я спрашиваю, в какую часть тела?

– А! Я, кажется, в голову. Да, я стрелял в голову.

– Вы что, не помните?

– Вам все и так известно, зачем вы спрашиваете?

Это была слабая, неловкая попытка вывернуться. Снаружипослышался какой-то шум. Вошел констебль с запиской. Он был без шлема.